New Graceland (2021)

Анна Маркова, медсестра из Твери, каждое утро меняет капельницы в детском отделении онкологии, пока её 12-летний сын Артём рисует в блокноте корабль «Бегущая по волнам». В пятницу, когда на вокзале тускло горели лампы, к ней подошёл Виктор Семёнов — бывший военный с перебитой ноздрёй — и протянул ключи от дома в заброшенном посёлке под Рязанью. «Там тихо. И дешевле, чем ваша аренда за вонючий угол с грибком», — бросил он, разворачиваясь. Артём, у которого после химии выпали ресницы, упёрся подбородком в подушку: «Мама, там хоть Wi-Fi будет?». В понедельник они уже грузили в «Ладу» чемоданы, аквариум с рыбкой Геной и инвалидное кресло бабушки Нины.

В посёлке за ржавыми воротами Анна обнаружила пустые гаражи с надписями «Слава КПСС» и магазин «Рассвет», где продавали тушёнку с советскими ГОСТами. Соседка Лидия Петровна, нюхая валидол, шептала: «Здесь люди пропадают, как спички в сырой коробке». Артём, гуляя у реки, нашёл ржавый жетон с цифрой «1987», а вечером услышал, как под окнами скрипел велосипед. Максим, парень в рваных Vans, сказал ему: «Не ходи за старую баню — там земля пахнет горелым волосом». Анна, разбирая старые письма в комоде, выронила фото: дети в одинаковых халатах стоят рядами у бетонной стелы. «Это не испытание, это конвейер», — кто-то написал на обороте фиолетовыми чернилами.