Запутавшиеся (2020)

Чидима, 22 года, втирала гель в волосы клиентки в салоне «Glow» на окраине Лагоса, когда зазвонил ее разбитый Infinix. Эмека, ее младший брат, кричал в трубку: «Сестра, эти люди снова пришли! Говорят, если завтра не отдадим 300 тысяч…» Задыхаясь, он умолк. Чидима вытерла руки об запачканный воском фартук, глядя на трещину в стене, оставленную прошлогодним ливнем. Дома, в двухкомнатной квартире в Икедже, отец кашлял за тонкой перегородкой, а на кухне варилась горькая листовая похлебка — денег на мясо не было. «Ты слышал, что сказал доктор? Папе нужны лекарства из аптеки на Брод-стрит, а не твои глупости!» — бросила она, разбивая яйцо в чугунок. Эмека, пригнувшись у ларька с поддельными айфонами на рынке Аддо, щелкал счеты: «Я найду. Через Обаси».

На следующее утро Чидима нашла под ковриком конверт с фотографией отца в форме таможенника 90-х и ключом от склада в порту Апапа. «Ты что, вообще не знал, чем он занимался?» — шипела она, толкая Эмека в переулке за киоском с суя. Брат, почесывая свежий шрам от ножа на предплечье, вытащил из карманов пачку наир: «Обаси взял меня на дело. Но если там, на складе…» Ночью, пробираясь через горы ржавых контейнеров, они услышали голоса. «Na dem!» — кто-то крикнул. Эмека дернул сестру за руку, когда выстрел сорвал с нее головной платок. В убежище — заброшенной церкви за автостоянкой — Чидима трясла отца: «Почему ты молчал?» Старик, глотая таблетки, прошептал: «Ящик… под полом… для вас». С рассветом Эмека вернулся к Обаси с пустым рюкзаком, а Чидима, прижимая к груди потрепанный дневник, ждала автобус до Бенин-Сити.