Мэтью Борн: Красные башмачки (2020)

В старом лондонском театре "Эмпайр" Виктория Пейдж, молодая балерина с потёртым рюкзаком из второй руки, толкается в очереди на кастинг. Борис Лермонтов, импресарио в смокинге с пятном от вина на воротнике, щурится, наблюдая за её прыжком. «Ваши колени — как деревянные, — бросает он, перелистывая её анкету. — Может, лучше шить костюмы?» Она прячет дрожащие руки за спиной, пока осветитель Сэм Гроувс, в засаленной куртке, шепчет ей: «Не слушай старика. После репетиции зайди в мастерскую — покажу трюк с тенью». Ночью в гримёрке, заваленной коробками с париками, Виктория репетирует под скрип вентиляции, пока уборщица Марта не выдергивает вилку: «Спать, девочка! Завтра парижский поезд в семь».

Через месяц в парижском отеле "Ришелье", среди запаха сырости и сигарет «Голуаз», Виктория в дырявом халате спорит с Борисом. «Джулиан Крастер пишет мне музыку, — тычет она в ноты с кофейными пятнами. — Это не твои куклы, чтобы диктовать!» Борис ломает трость о зеркало, осколки падают на афиши с её лицом. На премьере в Монте-Карло, когда Джулиан роняет дирижёрскую палочку, Виктория танцует босиком, срывая с ног окровавленные пуанты. Позже, на вокзале, она жуёт булку с изюмом, читая записку от Сэма: «В Ливерпуле ищем свет для «Жизели». Борис, стоя у киоска с газетами, где её фото на третьей полосе, мнёт в кармане билет до Лондона — обратный.