Любовь, свечи, Ханука! (2020)

Лиа Мороз, 17 лет, втирает пятно от варенья на фартуке за прилавком семейной пекарни "Бейгель & Ко" в Бруклине. Запах жареного лука от латкес смешивается с гвоздикой из яблочного варенья для суфганий. «Ты уверена, что восьмая свеча горит ровно?» — спрашивает она у рыжего парня в кожаной куртке, который пялится на ханукию у витрины. Ной Штейн, новичок из Чикаго, щёлкает зажигалкой: «У нас дома бабушка всегда плевала на фитиль перед зажиганием — говорит, от сглаза». Они вместе чистят старую медную менору из подвала пекарни, пока мать Лии кричит с кухни: «Кто последний брал тёрку для картошки?»

Через три дня Ной тащит Лию в заброшенный склад у промзоны, где его дед когда-то хранил кошерное вино. В углу валяется рассыпавшийся сборник песен на идише 1940-х. «Мой отец разбил нашу ханукию, когда узнал, что я бросил медфакультет», — признаётся он, разворачивая газету с обломками стеклянного подсвечника. Лия молча достаёт из рюкзака самодельную менору из пробок от бутылок и консервных банок. На школьном ханукальном балу Ной, пахнущий оливковым маслом от фалафеля из киоска дяди Ари, внезапно цепляет её за ремень с надписью "Maccabees": «Твои пончики с малиной... они как восьмое чудо». За спинами у них хор старшеклассников фальшиво поёт "Ma'oz Tzur", а младший брат Лии роняет горящий дервиш в миску с хумусом.