Человек из Ла Манчи (1972)

Алонсо Кихано, седой и щуплый, в самодельных доспехах из ржавых металлических пластин, тащился по пыльной дороге Ла-Манчи на кляче по кличке Росинант. Санчо Панса, толстобрюхий крестьянин в заплатанной рубахе, ехал следом на осле, придерживая торчавшую из мешка вяленую треску. «Сеньор, там вон — мельницы, а не великаны!» — кричал он, когда Алонсо, размахивая деревянным копьем, бросался на ветряки. В таверне «Серебряный месяц» пьяные купцы орали: «Сумасшедший старик!» — швыряя в него корками хлеба, а он, кланяясь, представлялся «рыцарем Печального Образа», требуя вина для «дамы сердца» — Дульсинеи, которой в реальности звали Альдонсу, грубую доярку с мозолистыми руками.

У заброшенной часовни Алонсо заставил Санчо «посвятить его в оруженосцы», ударив того по плечу сковородой. Ночью, у костра, Санчо жевал лук и ворчал: «Дульсинея даже коз не доит — грязь из-под ногтей не отмывает». Алонсо, чиня перо на шлеме проволокой, бредил битвами: «Завтра сразим дракона у холма!» Утром они наткнулись на цирюльника с медным тазом на голове — Алонсо, приняв его за «Золотой Шлем Мамбрина», устроил потасовку, разбив таз вдребезги. Санчо, перевязывая цирюльнику рану грязным платком, шептал: «Он не в себе, простите ради Бога». К закату, когда мельничные крылья, скрипя, отбрасывали длинные тени, Алонсо, упав с Росинанта, прошептал: «Я был рыцарем... пока не проснулся» — и умер, сжимая в руке засохший цветок, сорванный у дороги.