Черчилль (1 сезон)

В душном кабинете кремлёвской гостиницы Уинстон, обмахиваясь газетой *Правда*, раздражённо стучит пеплом сигары по фарфоровой пепельнице с выцветшим гербом СССР. За окном — облупленные стены здания напротив, где женщина в платке выбивает ковёр, поднимая тучи пыли. «Ваш поезд из Ялты опоздал на три часа, — бросает Иосиф Виссарионович, входя без стука, — дороги размыло под Харьковом». Черчилль хрипло смеётся: «В 1915-м я бы предложил танки, но сейчас, Иосиф, мне нужен ваш коньяк, а не советы по логистике». Переводчик, щурясь на коптящую лампу, шепчет что-то секретарю, пока Сталин достаёт из ящика стола бутылку «Арарата» и две рюмки с надписями «Смерть фашистам».

На следующий день, после спора о границах Польши, Уинстон с охраной едет через Арбат. В машине пахнет бензином и солёными огурцами из вёдер торговки у подъезда. На углу Гнездниковского переулка мальчишка в рваных валенках тычет пальцем в его трость: «Дядя, ты царь?». Черчилль суёт ему плитку шоколада из кармана: «Скажи Сталину — я тут раздаю «империалистическую отраву»». Вечером, разглядывая трещины на штукатурке номера гостиницы, он диктует секретарю: «Телеграмма Клементине: купите новые обои для Чартуэлла — эти серые квадраты на стенах сводят меня с ума». За стеной ктоть играет на балалайке «Катюшу» — мелодия путается с гулом метронома из радиоприёмника.