Кровь и песок (1965)

В деревне Фусими, затерянной меж рисовых полей, слепой кузнец Дзюро выковал меч с рукоятью из старой груши. Его дочь Аяме, носившая кимоно с заплаткой на локте, нашла клинок в печи после тайфуна. "Отец, зачем тебе *это*?" — спросила она, держа лезвие над ведром с ледяной водой. В ту же ночь через перевал Хигаси прошел отряд с факелами — самураи клана Сиратори искали беглого налётчика Гэмбу, чей шрам на щеке напоминал высохшее русло реки.

Гэмбу прятался в заброшенном храме Энцу-дзи, где монахини до сих пор оставляли подношения из сушёных хурмы. Он выменил у бродячего торговца ржавые ножны на глиняную фигурку лисы, пока Аяме, спрятав меч в тюке с соломой, везла в город бочки уксуса. Их столкнул на рынке пьяный самурай с гербом Сиратори — жёлтым аистом на потертом хаори. "Слепых щенков учат не лаять", — проворчал он, разбивая сосуд у её ног. Аяме не ответила, но вечером, чиня соломенные сандалии, услышала, как Дзюро напевает старую песню про месть, которая "растёт, как бамбук, пробивая камни".