Московский декамерон (1 сезон)

Представь: канун Нового года, подмосковный отель забит под завязку. Народ толпится в холле, шампанское уже начали откупоривать, как вдруг — бац! — свет гаснет. Тишина. Потом смешки, вздохи, кто-то в темноте роняет бокал — звонкий «бдыыь!» И вот из угла раздается голос: «А давайте, как у Боккаччо, истории травить! Кто смелый?»

Первым вылез этот актер — знаешь, такой с вечной грустинкой в глазах, но с ехидцой в голосе. Рассказал, как в юности проснулся звездой после одной роли. «Представляешь, — говорит, — девчонки письма мешками носили, режиссеры нарасхват… А потом — хлоп! — и всё. Как пузырь лопнул». Жалко мужика, конечно, но чувствуется — сам над собой издевается, мол, «звезда» из меня, как из снеговика фонтан.

Тут подключается его друг — а у того вообще цирк! Только начал про какую-то командировку в Сочи, как вдруг из толпы выныривают четыре женщины. И каждая — о ужас! — с ним в паспорте расписана. «Он же мой!» — «Нет, мой!» Хохот стоял до потолка. Бедолага краснееет, оправдывается: «Да я ж разводился, честное пионерское!» А бабенки ему хором: «Не дождёшься!» Прям сериал какой-то, не жизнь.

Дальше — матерый холостяк с сединой в висках. История — хоть плачь. Когда-то бросил девушку, а спустя тридцать лет ее дочь ему такую «месть» устроила… «Кажется, — говорит, — я до сих пор в ее спальне носки ищу». Все аж притихли — жуть, но и восхитительно хитро.

А потом встает она. Женщина лет сорока, глаза горят. «Вы думаете, идеальные жизни бывают? — начинает. — Я-то свою выстроила как замок: карьера, муж, дети… Только вот ночами иногда думаю — а не марионетка ли я в своем же спектакле?» Говорила так, будто каждое слово ножом резала. После ее речи даже шампанское казалось горьким.

К полуночи историй накопилось на целый роман. Когда часы пробили двенадцать, кто-то крикнул: «Ну что, братцы, берем новый старт?» Бокалы звякнули, смех пополз по углам. Может, в этот раз повезёт? Ведь как ни крути — жизнь-то у нас та еще штука: то трагедия, то фарс, а чаще — дикий микс с предсказуемым финалом. Но черт возьми, как же хочется верить в счастливые главы.