Рембрандт: Я обвиняю (2008)

Знаешь, есть одна документалка, которая врезалась мне в память — там режиссёр (кажется, Гринуэй его фамилия) разбирает «Ночной дозор» Рембрандта так, будто это не картина, а детектив с кровью и заговорами. Вот честно: я раньше думал, что это просто групповой портрет с тенями, ан нет! Оказывается, все эти 34 персонажа — не просто статисты в камзолах. Они, типа, замешаны в убийстве, интригах, у каждого своя тайна. Гринуэй их буквально «допрашивает», как следователь, втиснув в рамки кино. И ведь веришь ему — так страстно объясняет детали, жесты, взгляды... Прямо чувствуешь, как сквозь краску проступает кровь.

А ещё он через Рембрандта тащит нас в Амстердам XVII века — не тот, что на открытках с каналами и тюльпанами, а грязный, пахнущий деньгами и властью. Типа, демократия вроде есть, но городом правят двенадцать семей. Эти «благодетели», которые на публику жертвуют сиротам гроши, а сами за кулисами режут друг друга по-тихому. Меня лично поразило, как искусство становится зеркалом этой двойственности: золото на портретах — и грязь под ногтями.

Вот что цепляет: Гринуэй не просто о прошлом говорит. Он как будто кричит: «Смотрите, мы до сих пор в этих играх!» И ведь правда — разве сейчас не так? Богачи в костюмах, благотворительные гала-ужины, а за ними — те же тайные сделки. Только вместо шпаг — офшоры. И Рембрандт тут — не старинный холст, а живой свидетель. После фильма я час сидел, рассматривал репродукцию «Дозора» — и правда, будто персонажи подмигивают: «Ты же понял, да?»