22 июня, ровно в 4 часа (1992)

А помните, как в песне поётся: «22 июня, ровно в четыре часа...» Вот именно тогда, в июне 41-го, всё и началось. А ведь за пару дней до этого Василий Брагин — батяня-комиссар, загруженный службой по уши, — думал, что жизнь-то налаживается. Вырвался в отпуск, ехал в Ленинград с мыслями о простом: хоть неделю побыть с женой, ребятишек на море свозить, да в тишине посидеть без этих бесконечных рапортов.

Представляете? Собирают чемоданы, смеются, солнце июньское припекает — обычная семья, обычные радости. А через какие-то сутки... Нет, они ж не могли знать! Кто ж тогда верил, что война ворвётся вот так, с огнём и грохотом, перечеркнув всё? Интересно, он, наверное, в последний вечер на кухне сидел, чай потягивал, глядел на спящих детей и думал: «Авось, хоть сейчас передохнём...»

Страшно, да? Как будто сама судьба усмехнулась: «Расслабляетесь? Ну уж нет». Эти мирные сборы, детский смех на перроне — всё это потом станет кадром из другого времени. Как фото, которое бережёшь, хотя на сердце — осколки.