Владивосток, год 1918 (1982)

Представляешь, 1918-й во Владивостоке — ад кромешный, а не город. Корабли союзников так и топорщились пушками у причала, будто терпеливые хищники — ждут, когда можно вцепиться в горло молодой Совдепии. А тут, среди ржавых рельсов и вечного запаха угля, кучка рабочих да солдат с крестьянами пытается власть удержать. Суханов с ребятами — ну тот самый Совет — как слепые котята в подвале: предают их свои же, провокации каждую неделю, а они всё лепят из грязи хоть какую-то управу. Слушай, а ведь это ж не учебник истории — тут реальные люди! Один мой дед рассказывал — ветер с залива тогда ледяной был, даже в мае, будто сама земля не верила, что из этой заварухи что-то выйдет. И ведь знали, наверное, что шансов — грош. Но держались, черти, за идею как за последнюю пайку. До сих пор мурашки: как они там, в этой круговерти предательств и шепотков за спиной, вообще спали по ночам? Может, и не спали — из-за каждого стука в дверь вздрагивали... Странно, да? Сто лет прошло, а когда ходишь по тем же улицам Светланской — кажется, где-то в трещинах асфальта ещё застряли те отчаянные крики, споры на митингах, звон шпор интервентов. История-то — она не про даты. Про то, как пахло дегтем от фугарок, как дрожали руки у курьера с шифровками, как Суханов, наверное, курил в четыре часа утра у разбитого окна, гадая — доживут ли они до рассвета.