Большая война (1959)

Вот, представляешь, жил-был мелкий жулик Джованни — ну тот ещё фантазёр! Думал, войну пересидит в тёплой казённой хате, еду казённую жрёт, а ему вдруг — бац! — амнистия в подарок. И поехал наш хитрец не на курорт, а прямиком в мясорубку фронтовую. Вот так "спасибо" от родного государства, да? А рядом история ещё циничнее: парикмахер Оресте, этакий крысёныш в человечьем обличье. Всю войну в военкомате отсиживался, новобранцев обдирал как липку — мол, заплати, а я тебя от армии спрячу. И ведь велись люди! Даже бедолага Джузеппе клюнул. Но всему приходит конец: пришёл день, когда и Оресте погорел. Схватили его за шкирку — и в тот самый эшелон, что везёт пушечное мясо на убой. Ирония-то какая! В этих вагонах, пахнущих страхом и махоркой, встретились два проходимца. Джованни, бледный как мел, тушит самокрутку дрожащими пальцами. Оресте, уже без своей наглой ухмылки, пялится в запотевшее окно. И оба понимают — финал близится, и он точно не из весёлых. Вот так война всех равняет, хоть жулика, хоть палача. Смешно, да? Только смех этот — с горьким привкусом, как дешёвый самогон. Сидишь после таких сюжетов и думаешь: а ведь мы все, в каком-то смысле, в том самом эшелоне...