Глубоководная станция 6 (1958)

Представьте парня, который в разгар войны вдруг заявляет: «А убивать-то зачем?» Да-да, Алек Остин — этот белый ворон во флоте. 1942 год, все вокруг в погонах только и говорят о подвигах да атаках, а он с своей упрямой верой в мир стоит как скала. Вот история: висит в небе какой-то самолёт — не наш, не вражеский, просто… чужой. А Алек, вместо того чтобы пальнуть, как приказали, опускает руки. «Не могу», — бормочет, а сам, наверное, сердцем чувствует — сейчас всё посыпется. И ведь посыпалось! Ребята из экипажа шепчутся: «Слабо ему, сердешному, воевать-то». А как докажешь, что не предатель, когда даже взгляд отвести не можешь? Вот он и лезет в самое пекло — вызвался спасать сбитых лётчиков аж на японском острове. Говорят, там ад на земле: джунгли, патрули, каждую тропинку прощупывают. Но Остин-то не из тех, кто отступает. Может, думает про себя, пока карабкается по скалам: «Вот вернусь с героями — поймут же, да? Поймут, что я не трус, а просто… другой». А ведь страшно-то как! Небо в дыму, где-то вдалеке взрывы грохочут, и ты один — с пистолетом да с совестью, которая, кажется, тяжелее любого оружия. Интересно, он там, в кромешной тьме, жалеет о своём выборе? Или, наоборот, зубы стискивает: «Не сдамся, хоть тресни»? История умалчивает. Зато точно ясно — парень не ищет лёгких путей. Хоть бы выжил, дурачок…