На линии огня (1944)

Представляешь этого Уэджа Донована? Ну знаешь, тип — самовлюбленный как павлин, но руки из плеч растут. Вкалывает на износ, строит взлетные полосы где-то посреди Тихого океана, пока вокруг война гремит. Ну типичный «я и моя компания», пока однажды лейтенант Ярроу не подкидывает ему новость, от которой кровь стынет: его парней, безоружных строителей, японцы как скот порешили. Вот тут-то Уэдж и взрывается — да как так-то, а? Люди гибнут, а их даже защитить нечем! Собрал ребят — и в Вашингтон, требовать оружия. Представь: бригада здоровенных мужиков в рабочей робе вломилась в кабинеты чинуш. «Дайте стволы, мы сами отобьемся!» А им в ответ: «Годик потренируйтесь сначала, бумажки подпишем». Ну чисто бюрократический ад — Уэдж скрипел зубами, наверное, так, что искры летели. Вернулся на остров с пустыми руками, но с упрямством танка. Работать под обстрелами — это ж надо нервы иметь... А потом — бац! — японцы десантом валят. Наши войска отступают, всё рушится. И тут Уэдж, глядя на свои бульдозеры, будто прозрение находит. «Ребята, — говорит, — давайте покажем этим «самураям», как стройбат воюет!» Кажется бредом? Но когда гигантские экскаваторы грохочут на врага, ковши как мечи сверкают... Боже, это ж надо видеть! Грязь, рёв моторов, крики — ад кромешный, но они держатся. И знаешь, что самое безумное? Работают лопатами и стреляют — одновременно. Вот она, война по-рабочему: без пафоса, на чистом адреналине и злости. А Уэдж там, наверное, орет что-то вроде: «Не смейте трогать мою взлетную полосу!» — и давит японский дзот гусеницей. После такого даже циники поверят, что герои — не только в парадной форме.