Родные поля (1944)

Ноябрь 1941-го… Помнишь, как в тех старых историях, где всё рушится враз? Вот и в Быковке мужики один за другим на фронт уходили — будто ветром их сдувало. Остались бабки да ребятишки, да старики, что топор в руках еле удерживали. А Иван-то Выборнов, председатель колхоза, рвался следом — сердце, наверное, разрывалось: тут Родина зовет, а тут… партия велела – надо оставаться. Ну как тут выбра́зничаешь? Пришлось вкалывать за десятерых. Представляешь: морозец по утрам уже кости пробирает, а они — то зерно на фронт грузят, то в города, где люди от голода пухнут, обозы отправляют. Бабы на него ворчат, мол, «загнал нас, как лошадей», а он сам, гляжу, сутками не спит — глаза красные, как у волка. Но упрямый: «Не до сантиментов, — говорит, — война ждёт не будет». И ведь правда — каждый мешок хлеба там, на передовой, жизни цеплял. А в душе-то, наверное, кипело… Ну как так-то? Товарищи в окопах, а он тут, в тылу, бумажки перебирает. Да только если б не он — кто бы эти полуголодные артели собрал? Кто бы бабкам замерзающим сказал: «Держись, Матрёна, ещё недельку»? Жёстко, конечно. Но война ведь — она не спрашивает, как нам удобнее. Вот так и крутились — между слезами женщин, воем волков в лесу да грохотом эшелонов где-то за горизонтом. И ведь вытянули. Хоть и не знали тогда, сколько ещё зим пережить придётся…