Пятый океан (1940)

В глухой сибирской тайге, на секретной стройке №17, инженер Клавдия Семенова с треском захлопывает папку с чертежами. "Опять эти сволочи из наркомата урезали лимит на дюраль!" — шипит она, поправляя платок, сбитый порывом ветра из щелевого окна барака. Рядом механик Миша Баранов, обмотанный вязаным шарфом до глаз, ковыряет замёрзшие клавиши арифмометра: "Слушай, а если вместо обшивки попробовать пропитанный брезент? Вчера на складе три рулона валялись". Их дирижабль "Стратосфера-2", наполовину собранный под открытым небом, скрипит расшатанными лебедками, пока по радио в столовой бубнит Левитан — сводка о прорывах на Халхин-Голе.

В Ленинграде, в коммуналке на Петроградской, бывший пилот Виктор Громов растирает натруженные колени камфорным маслом. Война в Испании оставила в его лётной книжке жирный штамп "неблагонадёжен", но вечером 5 ноября старый друг приносит ордер на посадку: "Завтра — эшелон до Тайшета. Там твоя птица". На полигоне, пока Клавдия с бригадой девчонок-монтажниц зашивают прорванный газовый баллон под рёв пурги, Громов в тренировочной кабине бьёт кулаком по отказавшему альтиметру: "Чёртов фоккер! В Барселоне хоть манометры не врут!". В 4:17 утра, когда испытательный полёт срывает плановую поставку угля для НКВДшной столовой, начальник стройки Платонов в кальсонах и унтах выбегает на перрон, орать на механиков сквозь гул пропеллеров: "Вы что, суки, стратосферу с сортиром попутали?!".