В канун 1999 года, когда мир затаил дыхание в ожидании нового тысячелетия, одна из телестудий внезапно оказалась в центре драматических событий. Неожиданный визит незваного гостя, вооружённого и решительно настроенного, перевернул всё с ног на голову. Он ворвался в студию во время прямого эфира, захватив ведущего и направив на него оружие, вызвав шок и панику среди зрителей и сотрудников. Тишина,
Марек забирает детей у Алиции каждую среду возле станции метро «Старый город». Он всегда опаздывает на пять минут, а она держит в руках кофе навынос, который случайно заливает документы о разделе имущества. «Ты заберешь эту дурацкую книжную полку или нет?» — бросает Алиция, указывая на покосившийся стеллаж в углу их бывшей квартиры на улице Новогродской. Дочь, Юстина, втихаря кладет в сумку
В пригороде Варшавы Ола, кассирша из круглосуточного магазина, находит в старом чемодане деда плёнку VHS с надписью *«Для них»*. Её сосед Марек, механик с обожжёнными маслом пальцами, подключает древний проигрыватель в гараже рядом с ржавым «Фиатом 126p». На экране — кадры заброшенного костела, детские качели на пустыре, голос за кадром шепчет: *«Покажите им, что мы не только руины»*. Ола крадёт
Кася, копаясь в подвале бабушкиного дома на варшавской Праге, нашла потёртый дневник с рисунком чёрной овцы на обложке. Внутри — записи 1994 года: *"Я видел, как они увели Ядвигу. Говорят, она сама виновата, но её ботинок остался в грязи у вокзала"*. На следующий день на рынке у Замковой площади парень в рваной куртке, Михал, выхватил у неё книжку: «Откуда это?» Он показал идентичную
Кайя, студентка-архитектор из Тарту, замечает трещины в стене заброшенной лютеранской кирхи, которую реставрирует ее группа. Внутри она находит деревянную шкатулку с письмами 1944 года на немецком и эстонском. «*Кто писал любовные письма в разбомбленном городе?*» — спрашивает она у Марта, местного гида, разворачивая смятый лист с запахом плесени. Март, проверяя карту на смартфоне, указывает на
Агата, пятнадцать лет, переезжает с матерью в домик под Краковом, доставшийся после смерти бабушки-художницы. На чердаке среди банок с закатками и пахнущих скипидаром холстов она находит потрёпанный блокнот с зарисовками местного леса и заметками на полях: *«17.09.1982 — видел их снова у старой мельницы»*. Сосед Ян, бывший шахтёр, забирает у неё яблоки с перезревшей яблони, бурчит: «Нечего тут
Камиль, инженер-железнодорожник, прячет под половицей квартиры на улице Новый Свят в Варшаве радиопередатчик, завернутый в промасленную тряпку. Его сестра Эльжбета, хирург в полуразрушенной больнице на Тамке, каждую ночь стирает окровавленные бинты в цинковом тазу, пока часовой у костела Святого Креста не начинает кричать: «Gaszenie świateł!». «Передашь сигнал завтра в четыре утра, — шепчет
Кася, с рыжими прядями, выбивающимися из-под вязаной шапки, каждое утро толкала заклинившую дверь в панельной хрущёвке на варшавской Праге. В рюкзаке — бутерброд с паштетом в фольге, пузырёк с бензодиазепинами и потёртый блокнот, где она записывала приступы: «16:30, трамвай №17, 3 минуты, потные ладони». Бабка Зося, соседка с пятого этажа, ловила её в лифте: «Опять к психиатру бежишь? Выкинь
В старом варшавском районе Прага, где облупившаяся краска на подъездах соседствует с модными кофейнями, Томаш Заяцкий работает курьером. Его маршрут каждый день проходит мимо киоска с санкционными сигаретами, где старуха Ванда вязала носки, пока не заметила, как он прячет в куртке нож с обмотанной изолентой рукоятью. «Тебе бы ксендза, мальчик», — буркнула она, когда он брал пакет для клиентки с
Агнешка, студентка-архивистка из Варшавы, обнаруживает в дедовом чердачном сундуке пачку писем на датском с пометкой "Копенгаген, 1943". В нижнем углу конверта — пятно от вишнёвого варенья и затертая подпись: "М. Йоргенсен". Среди бумаг — схема подземных тоннелей под районом Нёрребро и фото мужчины в униформе железнодорожника с ребёнком на руках. "Они не сожгли всё",