В маленьком норвежском городке, где жизнь течет размеренно и спокойно, происходит нечто необъяснимое. Молодая медсестра, официально признанная мертвой, неожиданно возвращается к жизни, шокируя всех вокруг. Её брат, владелец похоронного бюро, изо всех сил старается сохранить бизнес на плаву, но в условиях, когда смерть — редкий гость, это становится практически невозможным. Однако с возвращением
Лив, 27 лет, вернулась в родной рыбацкий посёлок под Тромсё после смерти отца. В аэропорту Осло она купила бутылку яблочного сока с корицей — тот самый, что пила в детстве по дороге в школу. В старом деревянном доме у фьорда нашла ключи от лодки в жестяной банке из-под печенья «Квитт». Эйнар, её сосед с рыжими бакенбардами, зашёл без стука: «Твой старик оставил долги. Судно ржавеет в доках, а
Эрик, сын рыбака из деревни Хольмен, каждое утро проверял сети на старом пирсе, пока не заметил, как вода у берега почернела. Его подруга Лив, работавшая в местном кафе «Северный ветер», нашла в подсобке ящик с выцветшими картами, где кто-то красным карандашом обвел глубины возле заброшенного маяка. «Тут раньше лодки пропадали, — сказала она, перебирая стопку грязных кружек. — Батя твой об этом
Кайа, 23 года, подрабатывает в кафе на Карл-Юханс-гате, параллельно рисуя эскизы мостов в потрёпанном блокноте. По вечерам она встречается с Эйриком, её соседом из квартиры над аптекой на Торггате, который таскает гитару с отклеившейся наклейкой Nirvana. «Ты опять проспала лекцию по урбанистике?» — бормочет он, разогревая вчерашшую пиццу на плите с отпавшей ручкой. Они спорят о том, стоит ли
Лив, 28 лет, каждое утро заваривает растворимый кофе в крохотной кухне своей однокомнатной квартиры в Бергене. Её сосед Эйнар, 31 год, в это время чинит протекающий кран — вода капает в жестяную миску с рисунком оленей. Они не пара, но делят жильё из-за долгов: Лив потеряла работу в библиотеке после сокращения, Эйнар скрывается от алиментов. «Ты молоко купил?» — бросает она, заворачиваясь в
Знаешь, вот эта Мина — молодая мамаша в Осло, одна тащит всё на себе с шестилетним Феликсом. Пакистанская родня у неё — ну, прям как в сериалах про вечные скандалы: то не так посмотрела, то не туда пошла. А она, чувствую, вся издергалась — между «надо быть хорошей дочкой» и желанием просто… дышать, наверное. Ну и где тут любовь искать, спрашивается? Но жизнь-то прикалывается: втрескалась она как