Свет жизни (1 сезон)

Лив, 27 лет, вернулась в родной рыбацкий посёлок под Тромсё после смерти отца. В аэропорту Осло она купила бутылку яблочного сока с корицей — тот самый, что пила в детстве по дороге в школу. В старом деревянном доме у фьорда нашла ключи от лодки в жестяной банке из-под печенья «Квитт». Эйнар, её сосед с рыжими бакенбардами, зашёл без стука: «Твой старик оставил долги. Судно ржавеет в доках, а кредиторы звонили мне трижды». Лив развязала шнурок на потёртом рюкзаке, достала конверт с марками 90-х — письма матери из Бергена, которые отец прятал десятилетиями.

За неделю Лив и Кари, дочь местного священника, раскопали под половицей карту с отметками возле заброшенной метеостанции. «Смотри, здесь тот же узор, что на бабушкиных сережках», — Кари провела пальцем по выцветшим линиям. Они нашли ящик с плёнками AgfaPhoto: кадры северного сияния, где свет образовывал цифры — 64° с.ш., 11° в.д. В портовом кафе, облизывая ложку от брусничного супа, Эйнар хрипло засмеялся: «Твой отец верил, что мерцание — это голоса. Однажды тащил меня на маяк в метель, кричал что-то про частоту 8,3 Гц». На следующий день Лив нашла в его куртке билет на паром до Шпицбергена с датой через два дня.