В Лиссабоне Жуан, 32-летний судостроитель с мозолями на ладонях, находит в кармане спецодежды записку от младшей сестры Марианы: *«Поезд на Порту отменён. Вокзал заминирован. Иди через Alfama — там баррикады ниже»*. Он пробирается мимо развороченного трамвая №28, у которого старуха в чёрном платке вытирает фонарный столб тряпкой, словно война не превратила стекло в крошку. На углу Rua da Prata
Жебо копался в старом сундуке на чердаке бабушкиного дома в Порту-Мониш. Вытащил потёртую карту с метками красными чернилами — «Rue des Ombres, Париж» и «Fábrica abandonada, Брага». Внизу, под кухонным абажуром с треснувшим стеклом, его сестра Мари резала капусту. «Опять дедушкины бредни?» — спросила она, кивнув на карту. Жебо проигнорировал, перебирая письма 1943 года: упоминания о «тенях»,
Знаешь, есть такой фильм про копавшегося в делах полицейского Августина — парень уже двенадцать лет как зациклился поймать какого-то левого марксистского лидера. Представляешь? Полжизни потратил, как пес за костью гоняется! И ведь не то чтобы дело холодное — просто упёрся, как в стену лбом. А потом бац: встречает эту… Иоланду, кажется. Танцующую училку, которая вломилась в его график