В середине бурных 1960-х годов, когда Китай переживает эпоху социальных и культурных перемен, молодой студент из Пекина по имени Чэнь отправляется во Внутреннюю Монголию с благой целью — обучать кочевых пастухов грамоте. Ожидая простую работу учителя, он оказывается в сердце сурового и величественного края, где каждая травинка и каждый порыв ветра дышат древней историей и традициями. В этом мире,
В 1930-е годы, когда Шанхай пульсирует жизнью и интригами, судьба сводит вместе двух бывших любовников, чьи пути давно разошлись. В этом городе, где каждый переулок хранит свои тайны, женщина, обладающая не только красотой, но и острым умом, вновь встречает мужчину, который когда-то занимал её сердце. Полная решимости и коварства, она замышляет изощрённый план, чтобы сыграть на его слабостях и
Когда мир науки сталкивается с мистикой, реальность начинает рушиться. Археолог профессор Фан и его неутомимый помощник делают открытие, которое переворачивает их жизнь с ног на голову. В древнем храме, спрятанном в сердце Азии, они находят артефакт, пульсирующий энергией давно ушедших эпох. С этого момента их ночи наполняются яркими и пугающе реальными снами, где они перевоплощаются в генералов
Цзин Сяо, девушка с клеймом рабыни на запястье, моет окровавленные бинты в корыте у колодца. Рядом старуха-надсмотрщица бросает в её сторону горсть проса: *"Ешь, пока можешь. Завтра на плаху повезут десяток — места освободятся"*. Ночью Цзин Сяо пробирается через капустное поле к лачуге, где её младший брат Ли Шэн кашляет в тряпье. Он суёт ей свёрток — карту с тропой через ущелье
Ли Руо, дочь аптекаря из провинции Сычуань, каждое утро раскладывала пучки сушеного женьшеня и горького аконита на прилавке. В душном воздухе витал запах корицы, когда в дверь врезался Цзян Хао, офицер с потертым нашивным знаком 8-й армии. Он схватил её за запястье, спрятав за стойкой от патруля: «Ты слишком доверяешь незнакомцам», — прошептал, сунув в ладонь свёрток с письмами для подполья.
Ли Сяо, водитель потрёпанного тук-тука с отслоившейся краской на дверце, каждое утро объезжал рынок «Золотой апельсин», развозя старушек с авоськами. Его маршрут прервался, когда Чэнь Ян, журналистка в мятом бежевом плаще, показала фото пропавшей девушки: «Сяомэй носила синий рюкзак с вышитой бабочкой. Вы её подвозили в прошлую среду?» В чайной «У реки» владелец Лю, вытирая стойку грязной
Лян Цичао, затянувшись дешёвой сигаретой, тыкает пальцем в карту Шанхая, разложенную на столе с треснувшей керамической кружкой. «Полиция обыскала аптеку на Нанкинской улице вчера, — бормочет он, поправляя очки, заляпанные типографской краской. — Чэнь передал: печатный станок переносим в лавку угольщика за вокзалом». В соседней комнате Сяо Мэй, стирая с рук сажу, разбирает пачки поддельных
В рыбацкой деревне возле залива Чжоушань 16-летняя Чжоу Мэйлин каждое утро чинит сети с бабушкой, Ли Фэн. Запах жареной рыбы с соседнего рынка смешивается с соленым ветром. «Если не успеем к приливу, весь улов пропадет», — ворчит старуха, поправляя очки. Девушка тайком рисует в блокноте медуз и кораллы, которые видит сквозь мутное стекло лодки. После школы она забегает в портовый магазинчик к
Линь Сяо копался в ящике с ржавыми шестерёнками, вытирая пот со лба заляпанной маслом тряпкой. Его мастерская в переулке Цзинъаня пахла окисленным металлом и жареным тофу из соседней закусочной. "Эти старые механизмы развалятся через неделю", — бурчал он, поправляя очки, пока в дверь не вошла Ци Янь в потёртом кожаном плаще. Она швырнула на стол обломок медной пластины с выгравированным
Знаешь, иногда самые хрупкие истории рождаются в самое неподходящее время. Вот представь: Китай, 70-е, Культурная революция бушует, а обычная старшеклассница Цзин — такая же, как тысячи других «образованных» — отправляется в глухую деревню «перевоспитываться». Ну, понимаешь, как тогда: вместо учебников — лопата, вместо мечтаний — страх оступиться. Ведь у неё мать еле сводит концы с концами на