Психолог, переживающий личную трагедию, решает перевернуть свою жизнь, меняя привычный ритм на ночные сеансы, которые становятся его новой реальностью. Оставшись единственным опекуном детей после загадочной смерти жены, он пытается справиться с горем и одиночеством, погружаясь в мрак ночи и человеческих душ. Каждая встреча с пациентами — это шаг в неизведанное, где он сталкивается с самыми
Лиор, парень с выцветшей татуировкой ящерицы на запястье, разгружал коробки в подсобке тель-авивского кафе *Café Shahor*. За банками растворимого кофе нашел потрепанный блокнот с обложкой из дерматина. Внутри — записи на русском, детские рисунки танков и вложенный трамвайный билет 1983 года. «Ты опять в хламе копаешься?» — Тамар, коллега с сиплым голосом от сигарет *Time*, толкнула его локтем,
Валерия, 27 лет, парикмахер из Одессы, каждое утро режет чеснок для маринада к шашлыкам в ларьке отца. «Ты точно хочешь этого айтишника с его киббуцем?» — спрашивает подруга Маша, разглядывая фото Амира в телефоне. Свадьба через три недели, но чемодан с вышиванкой и банками лечо уже неделю стоит у двери. В Тель-Авиве Амир, закатав рукава рубашки, красит скамейку у бассейна в общежитии для новых
Йонатан, 28 лет, живет в съемной двушке на бульваре Ротшильд в Тель-Авиве. Он кодит ночами для стартапа по разработке приложов для доставки еды, а днем расклеивает стикеры против повышения налогов на аренду. Его соседка Лиор, медсестра из «Ихилов», регулярно оставляет на его двери записки: «Твой велосипед перекрыл лифт — убери, пока Рахель с третьего этага не вызвала полицию». Ее дочь Тамар, 15