В центре повествования — молодой и амбициозный Руслан, который оставляет родной город в поисках лучшей жизни в мегаполисе. Его мечты о светлом будущем сталкиваются с суровой реальностью, когда он оказывается жертвой мошенничества: снятая им квартира уже занята Наумом, харизматичным и опасным вором в законе, который только что вышел на свободу. Наум видит в Руслане не только помеху, но и
Брак Елены и Михаила Орловых всегда казался идеальным. В их жизни было всё: уютный дом, любимая работа, взрослая дочь. Но за фасадом счастья нарастали трещины. Елена — талантливый врач, полностью поглощённая работой, у неё почти не остается времени на семью. Михаил долгие годы старался понять её выбор, но одиночество всё сильнее угнетает. Напряжение нарастает, особенно когда Елена всё чаще
Анна Коршунова, библиотекарь из приморского городка Ленска, каждое утро заваривала чай в жестяном чайнике, пока её младшая сестра Марина ворчала из-за разбитой колонки в ванной. «Слушай, мне срочно надо тридцать тысяч, — Марина крутила в руках потёртый смартфон, — Игорь обещал помочь с ремонтом кафе, но сейчас его нет в городе». Анна молча пересчитала купюры в конверте с надписью «Кредит за
В Екатеринбурге, в промзоне за Уралмашем, 19-летний Артем каждое утро пробирается через сугробы к автобусной остановке. Его рваная куртка не спасает от ветра, а в кармане — бутерброд с колбасой, завернутый в газету «Комсомолка». На заводе «Серп» он чинит станки, пока напарник Вадим ворчит: «Опять масло слили, как будто самим потом не мыться». Вечером Артем задерживается у заброшенной котельной —
Артём, студент-архитектор из Минска, натыкается на полуразрушенную церковь в заброшенной деревне под Лидой. Внутри он замечает фрески с надписями на полесском диалекте — «Што тут робілі пасля зорак?» — и старый кассетный диктофон под кучей гнилых досок. На записи голос девочки перечисляет даты: **«23 верасьня 1986… 14 траўня 1994…»** — совпадающие с годами исчезновений местных жителей. Вечером в
Светлана, учительница литературы из подмосковной хрущевки, получает выговор от директрисы школы за «непедагогичное поведение» — накануне она выбросила в окно класса сломанный стул, когда десятиклассник Артем Гусев демонстративно жевал жвачку. «Вы хоть понимаете, что пенсию мою на ремонт потрачу?» — шипит завхоз Лидия Петровна, размазывая пальцем пятно краски на подоконнике. Вечером Светлана
Антон, бывший гитарист рок-группы, и Марина, хирург с красными от недосыпа глазами, делят трёхкомнатную квартиру на Тверской. У Светы, студентки-биолога из Питера, зарядка от ноутбука вечно подключена к розетке в углу кухни — там же, где Антон сушит носки на батарее. После ссоры из-за перегоревшего чайника Марина разбила кружку с надписью «Лучшему врачу-2020»: «Ты хоть раз за месяц
Аня, переехавшая в хрущёвку на окраине Москвы, каждое утро сталкивалась с Лидией Петровной — соседкой лет семидесяти, которая выносила мусор в застиранном халате. В подъезде пахло жареным луком, а из-под двери квартиры №34 доносился голос диктора из программы «Время». После пропажи серебряной ложки, подаренной бабушкой, Аня заметила, что Лидия Петровна нервно перебирает ключи у почтовых ящиков:
Емельян Петрович, парень из белорусского села Заречное, тащил из проруби ржавое ведро с карасями, когда на крючок попалась щука с раной на боку. «Чего орать? — рыбина хрипло булькала, бия хвостом по льду. — Пусти — три хотенья исполню». Емеля, почесав щетину, пробурчал: «Чтоб трактор «Беларус» у Степаныча сам завёлся… да Марьяна из киевского общежития замуж за меня пошла». На следующее утро сосед
Знаешь, иногда любовь — как вспышка молнии. Представь: война вокруг, ад кромешный, а двое — он и она — словно в каком-то безумном ускоренном курсе жизни. Четыре дня! Всего! От первой искры до… Ну, до всего, что может быть. Как будто сама смерть дышит в спину, заставляя сердце биться втрое быстрее. Мурашки по коже, честно. Они, конечно, напоминают тех самых Ромео и Джульетту — такие же отчаянные,
Вот, представляешь, идут они вдвоём — Антон да Зося, совсем ещё девчонка. Из лесу, где партизанили, пробираются в город. А он, Голубин, как гром среди ясного: «Давай, мол, сдадимся немцам! Жить будем тихо, как мышки». Зося аж подскочила — глаза круглые, не верит ушам. «Ты что, с ума сошёл?!» — чуть не кричит. А ему-то всё равно — выжить любой ценой хочет, даже если придётся эту самую Зоську