Женщина приходит в себя в полицейской комнате для допросов, чувствуя легкое головокружение и полное отсутствие воспоминаний о прошедшей ночи. Серые и холодные стены, тусклое освещение, создающее ощущение клаустрофобии, усиливают её тревогу. Перед ней на столе лежат несколько бумаг и ручка, но всё вокруг кажется необычно спокойным. Она пытается вспомнить хоть что-то, но в голове пустота. Вокруг
В старом районе Копенгагена, на улице с облупившейся штукатуркой, Лина, 27 лет, разгружает ящики с розами в цветочной лавке «Hjertet». Ее сестра Марта, в пятнистом фартуке, перебирает георгины, жалуясь на боль в спине: «Опять дождь. Плесень въелась в стены, скоро и мы зацветем». По вечерам Лина заходит в бар «Silhuet», где бармен Эйнар, с татуировкой якоря на шее, наливает ей дешевое вино. Он
Йонас, сорока двух лет, каждое утро начинал с подгоревшего тоста и звонков от клиентов из архитектурного бюро в Копенгагене. Его жена Анна, уехавшая на полгода в Осло из-за проекта по реставрации церкви, оставила ему четверых детей: Магнуса (16), Иду (14), близнецов Леру и Оскара (5). В четверг Йонас опоздал на родительское собрание Иды, пока пытался оттереть пятно от варенья с рубашки. «Ты даже