Амита Шарма, бухгалтер в *Starling Bank*, заметила странные транзакции на счетах клиентов — суммы в 47, 63 и 89 лакхов, всегда через промежуточные счета в Гоа. Она сравнила распечатки с блокнотом, где записывала номера контейнеров из порта, и обнаружила совпадения. В кафе «Маяк» она передала копии Рахулу Малхотре, журналисту-расследователю в потертой кожаной куртке: «Тут не ошибка. Здесь пахнет
В переулке Мумбаи, заваленном коробками от бетеля, Аджит в мятом дхоти поправлял очки, разглядывая трещину на стене храма. «Ты видел, как вчера вола перевернула грузовик с манго? — спросил Рахул, вытирая сажу с руля мотоцикла «Бульет». — Водитель орал, что это Шива наслал проклятье». Аджит достал из кармана смятый конверт: фото реки Годавари, где вода пузырилась кроваво-оранжевым. «Не Шива, —
Мохан каждый день толкается в переполненной электричке между Вираром и Черчгейтом, глотая чапати с картошкой из старой газеты. В офисе на нарахри-Пойнт он печатает счета для текстильной фирмы, а в обеденный перерыв звонит другу детства Раджешу: «Вчера опять кастинг провалил. Режиссер сказал, я слишком похож на его двоюродного дядьку-алкаша». Вечером мать встречает у дверей их хрущевки в
Рави, бухгалтер из хрущевки на окраине Мумбаи, каждое утро заваривает чай масала в алюминиевой кастрюльке, пока его жена Амиша развешивает сари на балконе, затянутом ржавой сеткой. В офисе, где кондиционер гудит как пчелиный рой, он заметил расхождения в отчетах завода по переработке пластика — 12.5 лакхов пропали через поддельные счета. «Ты слишком много вопросов задаешь, брат», — буркнул
Рама Рао, уставший инспектор в помятой форме, каждый день объезжает узкие улочки Хайдарабада на стареньком Royal Enfield. Его напарник Пракаш, вечно жующий бетель, торопливо записывает жалобы старухи из чайной лавки на Мадинагуде: «Вчера опять проводки резали! Говорю, Рама-гарю, ты ж полиция!» Рама ворчит, закуривая биди: «Ты думаешь, я проводов не вижу? Сначала свет в участке проведи, потом
Анупама, домохозяйка из Калькутты, каждое утро начинала с замера риса для обеда и проверки школьного рюкзака дочери Кашиш. Её муж Ванш, владелец текстильной фабрики, уже пятый год завтракал в тишине, уткнувшись в газету с кофе. Однажды Кашиш попросила разрешения участвовать в конкурсе бхаратнатьям, но Ванш оборвал: «Танцы — не профессия. Учи математику». Анупама, вытирая пятно куркумы со стола,
Редди, плотный мужчина в заляпанной грязью рубашке, копался в ограде своего дома в деревне под Нарспуром (Телангана), когда заметил, что соседский буйвол таращит мутные глаза и не реагирует на камни. «Эй, Венкат! Твоя скотина сдохла вчера или как?» — крикнул он через забор, вытирая пот тюрбаном. Венкат не ответил — сидел на крыльце, обхватив голову, а из-под его ногтей сочилась черная жижа. К
Кавита, смахивая пот с виска грязной тряпкой, чинила сломанный вентилятор в крохотной мастерской на окраине Ченнаи. Её муж Пракаш, инженер с потёртым дипломом в пластиковой папке, допивал холодный кофе из жестяной кружки, пока автобус №27 грохотал мимо, поднимая пыль. «Сколько раз говорить — отложи деньги на ремонт крыши», — бросила она, выдергивая проводки пассатижами. Он молча достал из кармана
Бинту, девочка лет восьми в ярко-розовом платье, каждый день носится по пыльным улочкам городка Гаурангпур. Утром она помогает маме Пурне собирать цветы гибискуса для пуджи, пока папа Мохан чинит старую авторикшу во дворе. «Смотри, Раджу опять таскает джалеби со стола!» — кричит Бинту, замечая, как младший брат в синих шортах тянет руку к сладостям. После школы она с друзьями — долговязым