19 сентября 1985 года Мехико погрузился в хаос после мощного землетрясения магнитудой 8,1. В считанные минуты город превратился в поле разрушений: десятки зданий рухнули, а улицы заполнили обломки и пострадавшие. Жители, охваченные страхом и паникой, искали близких, а правительство оказалось парализованным перед масштабами трагедии. В отсутствие быстрой реакции властей, на первый план вышла
В пригороде Мехико, на улице с облупившимися стенами, 19-летний Эмилио ремонтирует старый «Фольксваген Жук», в багажнике которого находит флакон с едким запахом. «Чёрт, это же хлороформ», — бормочет он, вспоминая разговоры старшего брата Хавьера о банде «Лос Серпиенос». Тем же вечером, пряча флакон под кроватью в своей комнате с постером Café Tacvba, он слышит стук в дверь — на пороге стоит
Луиса, 27 лет, каждое утро замешивает тесто в пекарне «Ла Семита» на окраине Мехико. Ее руки в муке, а в голове — обрывки чужих мыслей: клиентка у витрины боится измены мужа, мальчик с круассаном врёт про домашнее задание. «Ты опять в облаках», — бросает хозяин Энрике, выбрасывая подгоревшие булки. По дороге домой Луиса натыкается на Маркоса, парня в потёртой кожаной куртке, который рыщет по
Карла, 17 лет, копалась в ящике с пожелтевшими письмами деда, когда нашла карту с отметкой возле Теотиуакана. "*¿Qué diablos es esto?*" — пробормотала она, вытирая пот со лба платком в синих цветах. На следующий день она уговорила Мигеля, соседа с ржавым мопедом, отвезти ее к руинам. В лавке на окраине Мехико старуха в huipil продала ей амулет с треснувшим глазом: "*Cuidao con los
Представляешь, жила-была Монсеррат — красотка нереальная, умница, вся такая из себя идеальная. И всё бы ничего, да только семья её в долгах как в шелках. Мамаша, Грасиела, недолго думая, решила: «А выдадим-ка дочку за Себастьяна!» Того самого, из клана де Икаса — денег куры не клюют, влияния — хоть отбавляй. Ну а что чувствует сама Монсеррат? Да плевать она хотела на этот брак по расчету!
Представь: обычная девчонка пятнадцати лет, Мария, болтается на задворках города с крестной. Жизнь — не сахар, но держались как могли. А потом бац — крестная слегла. Перед смертью успела шепнуть священнику: «Не бросайте дитятко», а тот, видимо, растерялся — упросил какого-то благодетеля взять её в служанки. Вот тут-то и выплывает Дон Фернанду. Ну, думал, наверное: «Сироту жалко, пусть поживет у