Из тихого детского сада пропали пятеро детей, и эта страшная новость мгновенно потрясла весь город. В это же время геолог Лена готовилась к долгожданной миссии в Антарктиду. Это должна была быть главная экспедиция её карьеры, и она с головой ушла в последние приготовления. Однако сообщение, которое она получила от полиции, изменило всё. Говорили, что главной подозреваемой в похищении детей
Кася, рыжеволосая девушка в очках с зелёными дужками, раскладывала книги о японской поэзии на полке варшавского магазина «Pagródek». Её пальцы дрожали — сегодня вечером она договорилась встретить Томаша после репетиции в подвальном клубе на улице Новогродской. «Слушай, у меня билеты на выставку Хокусая», — сказала она по телефону утром, прижимая трубку плечом, пока пересчитывала сдачу из
Мартин, слесарь с завода в Лодзи, каждое утро брал бутерброд с копчёной колбасой из холодильника, где рядом лежала записка от сестры: *«Не забудь вынести мусор, иначе крысы снова объявятся»*. По дороге на работу он замечал трещины на стенах старых фабрик — они расширялись, будто город медленно ломался. В обеденный перерыв, за столиком в закусочной «У Гражины», он столкнулся с Ивой,
В старом варшавском доме на улице Братоевской, пахнущем сыростью и жареным луком, Казимежа Зигельбойма нашли в ванной с перерезанными венами. Сестра Алиция, приехавшая из Кракова, нашла в его комоде пачку писем от некоего «М.», исписанных химическими формулами и фразами вроде: *«Если не остановить синтез к четвергу, придут за всеми»*. Соседка снизу, пани Божена, ворчала, вытирая руки о фартук:
Марцин Бродский, водитель варшавского трамвая №23, каждое утро заворачивает в булочную на углу Солец и Томашской. Там берет рогалик с маком и термос с чаем, который жена Агнешка заваривает слишком крепко. Его маршрут проходит мимо полуразрушенной фабрики на Воли, где в дождь пахнет ржавым металлом. Однажды утром старик в помятом плаще, назвавшийся Юзефом, бросил в кабину свёрток: «Твой отец не
Марек, водитель грузовика с выцветшей татуировкой орла на предплечье, тащит сигарету в кабине под треск польского радио. На заправке под Вроцлавом к нему пристраивается Аня — рыжая, в кожаном пальто с оторванной пуговицей. «Подбросишь до границы? У меня там... дела», — говорит она, пряча синяк под левым глазом. В салоне пахнет кофе из термоса и бензином. На погранпереходе в Слубице чешский
Лена Штраус, 17 лет, втискивает ноги в грубые армейские ботинки перед утренним построением в берлинской кадетской школе. Ее соседка по казарме, Фрида Мюллер, прячет под подушку потрепанный дневник с зарисовками танков и обгоревшими краями страниц — следы ночных чтений при свече. "Ты опять не спишь. Найдут — сгноят в карцере," — бросает Лена, поправляя ремень с тусклой бляхой. Фрида