Лиза Ланглуа

В старом доме на окраине Монреаля Эмили Картер, бывшая журналистка с татуировкой совы на запястье, находит коробку писем 1980-х под прогнившим полом. Внутри — фото мужчины в военной форме и ключ от сейфа брюссельского банка. Её сосед Итан, инженер-электрик с привычкой жевать солодковый корень, подключает к делу своего друга Марка из Антверпена, который взламывает банковскую систему через старую
Лайза чистит лезвие блендера от засохшей мяты, когда замечает, как Макс через дорогу перетаскивает ящики с сахарным тростником к своему бирюзовому киоску. Его фартук в коричневых пятнах карамели, а на стойке — треснувшая табличка *«Ледяной цитрус»*. Она бросает тряпку в ведро, кричит: «Сосед, если снова перельёшь сироп на мою сторону — вылью ведро воды в твой холодильник». Он смеётся, достаёт из
Вот так история! Представь: коп, вроде обычный парень, в перестрелке завалил бандита. Казалось бы, рутина — ан нет. После выстрела у него будто пелена с глаз спала. В голове — взрыв, обрывки картинок, как в разбитом телевизоре. То детство в подвале, то лица в белых халатах... И ведь верил, что все это сны! А тут как громом приложило — да это же ЦРУшники мозги коверкали! Кровь стынет, когда
Представьте тихонький городок где-то на краю света — волны бьются о скалы, соседи здороваются через забор, а в кафе утром пахнет блинчиками. Идиллия, да? Только никто не догадывался, что под их ногами тикает настоящая бомба замедленного действия. Говорят, раньше тут была какая-то военная лаборатория… Ну, знаете, эти секретные объекты, где ученые в белых халатах колдуют над всякой жутью. Вот
Знаешь, иногда смотришь кино и думаешь: "Ну вот зачем так жестко?" Помнишь тот фильм про учителя, который решил навести порядок в своём кладише? Так вот, это не история про доброго ментора с указкой. Там сразу видно — парень влип по уши. Класс — настоящий ад: подростки, которые уже давно не дети, а какие-то зверьё в рваных косухах. Лидер банды — тот ещё псих, глаза пустые, как у акулы.
Вот, представляешь, жила-была девчонка — Виолетта Нозьер. Всего восемнадцать лет, а уже вписала своё имя в анналы криминальной Франции так, что до сих пор мурашки! Красота у неё была… ну такая, что даже сюрреалисты, эти вечные бунтари, потеряли голову. Жрицей любви прозвали — жесть, да? А как иначе объяснить, что мастодонты вроде Бретона или Элюара слагали ей оды целыми сборниками? Меня вот что