Карло Маркс

Эмили Картер, сорока двух лет, приезжает в Сноу-Фоллс, штат Колорадо, после десяти лет жизни в Ванкувере. В старом доме тети Мардж, которую хоронят в первый день действия, она находит коробку с обгоревшим рождественским носком, внутри — ключ от банковской ячейки 1947 года и открытку с подписью «Т. Л.». Лили, её двенадцатилетняя дочь, ковыряется в шкафу с гирляндами и достаёт потёртый дневник с записями о пропавшей капсуле времени. «Ты веришь, что там были игрушки?» — спрашивает Лили,
Марни Лэнс вернулась в Виндмир после пяти лет отсутствия, когда её младший брат Итан упал с крыши заброшенного элеватора. В кармане его потрёпанной куртки она нашла ключ от старого почтового ящика на вокзале, внутри — фотографию группы подростков у озера Кедровое, подписанную «Они знают». Шериф Гэвин Харпер, друг детства Марни, настаивал: «Случайность, Марн. Лёд был тонкий, он просто поскользнулся». Но соседка Лиза, работавшая в аптеке, шептала за стойкой кафе «У Мэйбл»: «За неделю до смерти
Майя, пятнадцатилетняя официантка из Сиэтла, нашла потёртый серебряный браслет с трещинами в ящике старого пианино, купленного на распродаже. Её сосед Кайл, студент-эколог с татуировкой лосося на предплечье, заметил, что узоры на украшении повторяют карту района Даунтаун. «Это как GPS для неудачников», — усмехнулся он, пока Майя примеряла браслет, оставивший красный след на коже. На следующее утро оба увидели одинаковые сны: заброшенный док в Ванкувере, запах ржавых цепей и голос, шепчущий:
В портлендском кафе **Клара**, свадебный организатор с хронической аллергией на пыльцу, роняет латте на сумку с фотоаппаратом **Элиаса** — циничного фотографа, который ненавидит белые платья. Он едет снимать репортаж о заброшенной церкви в пригороде, а она пытается уговорить владельца старого кинотеатра на Бродвее сдать зал для церемонии. «Тут даже крысы сбежали от плесени», — ворчит старик, но Клара показывает эскизы украшений из светодиодов и искусственного плюща. Элиас, случайно подслушав,
Лиам, студент-архитектор из Торонто, врезался в Эмили возле кафе на Спейдина-авеню, пока пытался поправить сползающий с плеча рюкзак с чертежами. «Извини, я… это мой шарф?» — пробормотала она, поднимая вязаный темно-синий шарф с вышитой снежинкой, который он уронил. Он кивнул, замечая, как ее пальцы дрожат от холода, а в волосах застряли хлопья снега. Они разговорились у стойки, заказывая глинтвейн с корицей; Эмили призналась, что работает ассистентом в галерее на Дундас-сквер и ненавидит
В Бруклине 17-летняя Мика «Грэвел» Танака подрабатывает в кафе *Drip & Drift*, развозит заказы на скрипучем велосипеде. Её старший брат Джейс, бывший морпех с татуировкой якоря на запястье, целыми днями чинит старые радиоприёмники в гараже, на стене — фото их родителей, погибших в аварии на мосту Трайборо. Однажды Мика находит в посылке для клиента — пенсионера-физика Артура Крэнстоу — коробку с устройством, напоминающим метеоритный осколок. «Ты знаешь, что это излучает 1200 мкЗв?» —
Эмили, официантка в забегаловке «Двойной эспрессо», каждое утро протирала стойку с разводами от кофе. Холодным ноябрьским утром Джейкоб, владелец кленовой фермы под Монктоном, ворвался в кафе, потный, с царапиной на щеке: «Ваш сироп — дерьмо! Полбочки заплесневело из-за неправильного хранения». Он швырнул на стол пачку накладных с жирными пятнами. Эмили, перебивая его, достала из-под стойки бутылку домашнего сиропа, который варила по бабушкиному рецепту: «А вы пробовали не экономить на
Марина, учительница литературы из школы №14 с потёртыми зелёными партами, впервые заметила Сергея у раздевалки после родительского собрания. Он стоял, переминаясь в кирзовых сапогах, пахнущих соляркой, и мял в руках кепку с логотипом автосервиса «Восток». «Аня опять прогуляла?» — спросила она, поправляя серебряную заколку в волосах. «В гараже торчит, карбюратор чистит», — буркнул он, избегая взгляда. Через неделю он принёс в учительскую банку домашних солёных огурцов: «Дочь сказала, вы это
Эмили, с рыжими волосами, затянутыми в небрежный хвост, перетаскивала коробки с фарфором на третий этаж. В лифте, пахнущем лавандовым освежителем, она столкнулась с Джеймсом — соседом сверху в застиранной футболке с пятном от кофе. «Дерьмо, опять эта машинка жуёт носки», — пробормотал он, выдергивая из барабана мокрое бельё. Эмили, уронив вилку из набора *Ikea*, рассмеялась: «Может, она их ненавидит? У меня тут чашка треснула…». Он кивнул на коридор: «В кафе на углу чинят. Только не бери
Лора приезжает в родной Брекенвилль из Чикаго 22 декабря, застаёт отца, Билла, за починкой скрипучей калитки — «Снег опять въехал в петли», — бурчит он, вытирая масляные пальцы об свитер с оленями. В гостиной её встречает сестра Эмили, разбирающая коробку с гирляндами 90-х: «Мама хранила их, как реликвию. Придётся вешать, иначе она с ума сойдёт». На кухне тётя Марта жарит пирожки с яблоками, ворча на сломанную духовку: «Держи дверцу ногой, иначе тесто осядет». Лора замечает, что семейный
Сара Митчелл, бывшая журналистка из Бостона, покупает полуразрушенную ферму возле городка Гринвуд. В сарае она находит коробку старых писем 1940-х, адресованных некой Кларе. Местный ветеринар Джек Торн помогает чинить просевшую крышу и ворчит: *"Печку не топила? Труба забита листьями — задохнёшься к утру"*. По вечерам Сара слушает скрип сосен и ремонтирует антикварный патефон, найденный на чердаке. В кафе "Полная кружка" мэр Эвелин Пратт угрожает отобрать участок за долги: