Fabian Loo

Амир, водитель с потёртым брелоком «Сара» на зеркале, объезжал третий круг вокруг аэропорта Чанги, пока диспетчер хрипло кричал в рацию: «К терминалу 3, там японцы с чемоданами». Кондиционер захлебнулся, оставив стекла запотевшими от влаги. В салон сел мужчина в мятой рубашке, пахнущий карри. «Лучшее место для чёрного перца с крабом — не туристическое», — бросил Амир, сворачивая к Гейлангу.
Амир, 27-летний повар в захудалой закусочной возле рынка Пасар Сени, каждое утро ругается с поставщиком рыбы: «Смотри, Махмуд, если креветки снова воняют аммиаком, я тебе жабры оборву!». Его подруга Лина, работающая официанткой, видит больше, чем обычные посетители — за столиком у окна сидит полупрозрачная старуха, ковыряющаяся в тарелке насик лемак. «Она просит добавить кокосового молока», —
Амир, худощавый парень в потёртой кепке, каждое утро пробирался через рынок Петалинг, притворяясь разносчиком лапши лакса. Его цель — кондитерская лавка "Манди", где владелец, толстяк Энсоф, прятал выручку в сейф за полкой с кокосовыми пирожными. «Сколько раз говорил — муравьи съедят эти бумаги», — ворчала Лина, напарница, пока ковыряла отвёрткой замок на складе за старым кинотеатром.