Александр Подобед

Иван Строгов, водитель троллейбуса с облупившимся номером «17», жил в хрущёвке на окраине Петербурга. После развода с Мариной он неделями не выключал рацию таксистов, слушая эфир вместо радио: «Кортеж на Невском, объезжай через Тучков», — трещало из динамика. По вечерам открывал банку тушёнки с морщинистой картошкой, ел прямо из кастрюли, глядя на трещину в кухонных обоях — розовые пионы, выцветшие до блёкло-серого. Алёша, его восьмилетний сын, теперь носил чужую фамилию — «Королёв». «Пап, а
Артём, 34 года, сантехник из Питера, нашел в подвале хрущёвки на улице Чайковского заваленную старыми коврами дверь. В щели светились зелёные отсветы, пахло махоркой и пылью. Он принёс фонарик, выломал ржавые петли — за порогом оказалась кухня его детства: линолеум в трещинах, календарь с 1999 годом, на столе недоеденный бутерброд с колбасой «Докторская». «Ты где пропадал?» — услышал он голос матери, умершей десять лет назад. Артём потрогалавильон на скатерти — тот самый, с отколотой ручкой.
Лиза, 23 года, воркует с кофемашиной в забегаловке на Тверской. После смены прячет парик в рюкзак с наклейкой «Radiohead» и едет на химиотерапию в Боткинскую больницу. В лифте сталкивается с Сашей, парнем в рваных кедах, который тайком курит на лестнице. «Ты тоже из клуба “вечно уставших”?» — хрипит он, протягивая жвачку вместо сигареты. Дома мать Наталья, пахнущая лукьяновскими котлетами, ставит на стол борщ. «Съешь хоть ложку», — бормочет, глядя в окно, где мартовский снег лепится к грязным
Кирилл приехал в Тверь после полуночи, когда Ольга уже третью неделю рылась в старых коробках на чердаке. Отец, Николай Петрович, исчез, оставив в ящике кухонного стола квитанцию за хранение ячейки и обрывок карты с пометкой «заводской клуб, 1987». Сестра достала смятый конверт: «Смотри, тут его почерк — „не ищи, сами разберёмся“». Кирилл щурился под свет керосиновой лампы — электричество в доме отключили ещё вчера. На рассвете они пошли к вокзалу, где дед когда-то работал грузчиком; продавщица
Вот, попробую передать эту историю по-своему, как будто рассказываю приятелю за чашкой кофе: Знаешь, есть такие сюжеты, где героя будто сама судьба топчет — вот этот майор, Рома Ветров, из тех. Представь: спецназовец, афганец, весь израненный жизнью, а вместо тихой пенсии ввязывается в войну с наркомафией. Ну типичный «один против всех», да? Только здесь всё как-то... слишком по-настоящему. Сначала думаешь: «Ну вот, опять супермен в погонах». Ан нет — парню реально всыпали. Отец погиб при
Вот, смотри: война закончилась, а наш Ян, который всю эту адскую мясорубку прошел под прикрытием в самой пасти Абвера, наконец-то едет домой. Ну думал же, всё – сейчас обнимет жену, дочку впервые за годы увидит... Ан нет! Судьба, как всегда, подкидывает сюрприз. В лесу его банда «лесных братьев» караулит – и ведь главарь-то оказался его же бывшим напарником по разведшколе. Ирония, да? Вместо «здравствуй, старина» – подстава: фальшивые улики, трибунал, расстрельный приговор. Но тут-то и