Александр Подобед

Анна замечает, что Дмитрий перестал спать. Он приходит с ночной смены с автозавода «Уралмаш», пахнет соляркой и металлом, но вместо того, чтобы лечь, часами сидит на кухне, перебирая старые ключи. «Чё с тобой?» — она трясет его за плечо, а он в ответ бурчит: «Дела проверял». На столе — чертежи станков с пометками красным карандашом, хотя он слесарь, не инженер. В гараже Анна находит разбитый
Лида, 17 лет, выскальзывает из квартиры в хрущёвке на окраине Перми, прижимая к груди пластиковый пакет с паспортом и потрёпанным блокнотом. На автовокзале она пятый час прячется в туалете за киоском с чебуреками, пока грузчик Семён, в засаленной куртке с шелестящими карманами, не замечает её дрожащие пальцы на поручне автобуса Москва-Сочи. «Поедем. Или нет?» — бормочет он, вытирая ладонь о
Иван Строгов, водитель троллейбуса с облупившимся номером «17», жил в хрущёвке на окраине Петербурга. После развода с Мариной он неделями не выключал рацию таксистов, слушая эфир вместо радио: «Кортеж на Невском, объезжай через Тучков», — трещало из динамика. По вечерам открывал банку тушёнки с морщинистой картошкой, ел прямо из кастрюли, глядя на трещину в кухонных обоях — розовые пионы,
Артём, 34 года, сантехник из Питера, нашел в подвале хрущёвки на улице Чайковского заваленную старыми коврами дверь. В щели светились зелёные отсветы, пахло махоркой и пылью. Он принёс фонарик, выломал ржавые петли — за порогом оказалась кухня его детства: линолеум в трещинах, календарь с 1999 годом, на столе недоеденный бутерброд с колбасой «Докторская». «Ты где пропадал?» — услышал он голос
Алексей Соболев, хирург из московской горбольницы №15, роняет пробирку с кровью, когда коллега Гена молча кладет перед ним снимки легких. "Лёха, тут все плохо", — бормочет Гена, проводя пальцем по затемнению на пленке. Алексей, не отрываясь от пятна ржавчины на батарее под окном, вдруг замечает, как пахнет перекисью — резко, как в день первой практики. Дома, разогревая в микроволновке
Кирилл приехал в Тверь после полуночи, когда Ольга уже третью неделю рылась в старых коробках на чердаке. Отец, Николай Петрович, исчез, оставив в ящике кухонного стола квитанцию за хранение ячейки и обрывок карты с пометкой «заводской клуб, 1987». Сестра достала смятый конверт: «Смотри, тут его почерк — „не ищи, сами разберёмся“». Кирилл щурился под свет керосиновой лампы — электричество в доме
Вот, попробую передать эту историю по-своему, как будто рассказываю приятелю за чашкой кофе: Знаешь, есть такие сюжеты, где героя будто сама судьба топчет — вот этот майор, Рома Ветров, из тех. Представь: спецназовец, афганец, весь израненный жизнью, а вместо тихой пенсии ввязывается в войну с наркомафией. Ну типичный «один против всех», да? Только здесь всё как-то... слишком по-настоящему.
Вот, смотри: война закончилась, а наш Ян, который всю эту адскую мясорубку прошел под прикрытием в самой пасти Абвера, наконец-то едет домой. Ну думал же, всё – сейчас обнимет жену, дочку впервые за годы увидит... Ан нет! Судьба, как всегда, подкидывает сюрприз. В лесу его банда «лесных братьев» караулит – и ведь главарь-то оказался его же бывшим напарником по разведшколе. Ирония, да? Вместо