Иоанна Триандафиллиди

Лила, 28 лет, сортирует грязное белье в подвальной прачечной на углу 7-й улицы. Ной, бармен из «The Rusty Anchor», каждую среду приносит пахнущие пивом фартуки — на третьем визите она замечает пятно кофе на его рукаве. «У вас там война с эспрессо?» — тычет пальцем в коричневый развод. Он смеется, достает из кармана смятый чек: «Счет за химчистку. Напишите номер, а то я забываю». На обороте —
Марина вытирала стойку в кафе на набережной Лимассола, когда Андрос влетел, размахивая гитарным чехлом. "Опять видел его, у аптеки. Василис стоит, как статуя, бормочет про «понедельник — день для мертвецов»". Она бросила тряпку в раковину, запах жареного миндаля смешался с соленым ветром. За окном волны бились о бетонный мол, а в углу зала пожилая пара спорила из-за счета за кофе.
Элла Ривз, бывшая медсестра из пригорода Филадельфии, каждую среду после смены в химчистке заезжает в бар «Кленовый угол», где под видом случайных разговоров выуживает у местных детали о смерти младшего брата. В кармане её поношенной куртки — смятая фотография подростка со сломанным велосипедом на фоне заброшенного элеватора. «Ты опять про ту аварию? — бросает бармен Винс, вытирая стаканы. — Копы