Чжан Сунвэнь

Ли Вэй, водитель такси с потертым рулем и вечно запотевшими стеклами, заметил девушку у вокзала Чунцина. Она стояла под неоновой вывеской аптеки, в руках — черный чемодан с треснувшим колесиком. *«Куда?»* — спросил он, вытирая ладонью конденсат. *«До конца улицы Цзиньфэн»,* — ответила Чжан Мэй, не поднимая глаз. По дороге она выбросила в окно чехол от телефона — Ли подобрал его позже: внутри
Ли Сяо, парень в засаленной куртке с нашивкой автосервиса "Железный дракон", копался в двигателе списанного грузовика на свалке под Циньхаем. Внутри картера он наткнулся на черный кристалл, испещренный трещинами, будто кто-то пытался его разбить. "Эй, Вэй, глянь — в мануалах про такое что-то было?" — крикнул он напарнику, вытирая руки об ветхие джинсы. Тот, перелистывая
Ли Вэй, младший сотрудник похоронного бюро *«Вечный покой»* в районе Шамьень, нашла в учетной книге за 1998 год записи о девяти урнах, которые так и не забрали родственники. На обороте одной из страниц — детский рисунок дракона с надписью *«Они не ушли»*. В тот же день Чжан Мин, детектив из участка на улице Натан-роуд, притащил в бюро мешок с пеплом из крематория Вонг Тай Син — анализ показал,
В окопах под Пхеньяном Ли Вэй, 19-летний связист из Шаньдуна, чинит порванный сапог проволокой. Рядом Чжан Хуа, бывший учитель, царапает карандашом письмо жене: *«Рис кончился вчера. Едим лебеду с солью. Если не вернусь, отдай Цзинли мои часы…»* Над головой свистят снаряды — солдаты привычно пригибаются, не прерывая дела. У костра повар Лao Лю варит суп из коры, ворча: *«Опять эти проклятые
Ли Сяо, водитель потрёпанного тук-тука с отслоившейся краской на дверце, каждое утро объезжал рынок «Золотой апельсин», развозя старушек с авоськами. Его маршрут прервался, когда Чэнь Ян, журналистка в мятом бежевом плаще, показала фото пропавшей девушки: «Сяомэй носила синий рюкзак с вышитой бабочкой. Вы её подвозили в прошлую среду?» В чайной «У реки» владелец Лю, вытирая стойку грязной
Лян Цичао, затянувшись дешёвой сигаретой, тыкает пальцем в карту Шанхая, разложенную на столе с треснувшей керамической кружкой. «Полиция обыскала аптеку на Нанкинской улице вчера, — бормочет он, поправляя очки, заляпанные типографской краской. — Чэнь передал: печатный станок переносим в лавку угольщика за вокзалом». В соседней комнате Сяо Мэй, стирая с рук сажу, разбирает пачки поддельных
Ли Вэй, инженер-электронщик с облупившейся краской на рабочих ботинках, каждое утро пробирался через стройплощадку нового метро в Чэнду. Его лаборатория располагалась в подвале здания 1980-х годов — туда не доходил даже запах уличных ларьков с лапшой. «Датчики опять врут, — бросил он коллеге Сяо Мин, разбирая плату с прилипшим окурком. — Вчера показывали минус сорок, сегодня — плюс девяносто. Кто
Ли Сяо, пятнадцать лет, живет в Чунцине, в районе, где фабричные трубы сливаются с серым небом. Его мать, Вэй Хуа, целыми днями парит пельмени в крошечной забегаловке у рынка. После школы Сяо таскает коробки на складе текстиля — деньги прячет в жестяную банку из-под леденцов. *"Хватит на зубного?"* — спросил он вчера, разглядывая скол на резце. Мать лишь хлопнула дверцей печи, обдав
Ли Чен, сутулый журналист-хроникёр с вечным пятном кофе на рубашке, впервые столкнулся с трупом в чайном клубе «Золотой лотос». Официантка Цзиньюй, задыхаясь от слез, тыкала пальцем в лужу крови под столом, где ещё вчера бизнесмен Лю Хао обсуждал поставки риса. «Сяо Вэй, посмотри на осколки», — бормотал Ли, разглядывая черепки фарфоровых чашек, разбросанные как после шторма. Его друг, техник с
Вот она — девушка из Гонконга, затерявшаяся в пекинской суете. Вечно на шпильках, с сумкой через плечо и упрямой мыслью: «Справлюсь сама, без этих мужчин и их кошельков». Но жизнь-то не кино — то парень прилипнет, как жвачка к ботинку, то бутылка вина к полуночи кажется единственным другом. А вокруг — миллионы огней, а внутри — тишина. Знакомо, да? А он… Ну типичный пекинский коп. День — улицы,