Гао Вэйгуан

Ли Цзя, следователь из райотдела Нанкина, копается в записях пропавшей студентки Лю Мэйчэн. В блокноте девушки — пометка *«кафе “Золотой лотос”, 19:30»* и обрывок чека с неразборчивой подписью. На столе Ли разложены фото: Лю в синей куртке стоит у ларька с жареными каштанами, её последнее селфи. «Чжан Вэймин, — бормочет Ли, сравнивая подпись с документами предпринимателя. — Его Mercedes видели возле общежития в тот вечер». Коллега Ван, жуя баоцзы, тычет в экран: «Смотри, тут в её телефоне
Ли Чэн в пятнадцать минут шестого утра уже таскал воду из колодца в треснувшем пластиковом ведре. Бабушка Сяолин кашляла за ширмой из бамбука, требуя чаю с жасмином. «Собираешься до старости тут киснуть?» — Сяо Мин, соседский парень, щёлкал семечки, глядя, как Ли Чэн перевязывает помидорные кусты проволокой. В ответ — молчание: Ли Чэн вытирал пот рукавом застиранной рубахи, боясь сказать, что в городе его ждёт только конвейер на фабрике игрушек. На рынке у тёти Чжан, где пахло тухлой рыбой и
Бай Цянь, вернувшись в Небесный дворец после столетий в смертном обличье, роется в старых свитках с пометками Е Хуа. Он, не отрываясь от тренировок с мечом Чунцзюнь в бамбуковой роще, бросает через плечо: "Перепутаешь архивные записи о демонах — всю ночь будешь переписывать". Она щурится, поправляя кисть за ухом, и бормочет: "Легче демонов усмирить, чем твой почерк разобрать". В коридорах дворца пахнет сандаловым дымом, а на столе у неё валяется полусъеденный пирожок с
Ху Бай, с потёртым рюкзаком за плечами, ковырял ножом в трещине каменной стены, пока Ширли Ян настраивала компас с потрескавшимся стеклом. «Здесь должен быть вход, — бормотал он, — старик из деревни говорил про символ змеи». Ван Паньцзы, присев на корточки, чистил грязь с ботинка: «Если ещё раз провалюсь в яму, оставлю вас с призраками наедине». Они пролезли в узкий лаз, освещая путь керосиновой лампой; запах сырости смешивался с табачным дымом от папиросы Ху. В первой камере гробницы Ширли
Фуяо, дочь казнённого генерала, пробирается в императорскую библиотеку через потайной ход за свитками с печатями рода Линь. В коридорах пахнет ладаном и воском, а её шёлковые туфли скользят по полированному полу. «Ты опять нарушаешь запрет, — хрипит евнух Ли, загораживая дверь, — даже если найдешь доказательства, император не поверит дочери предателя». Она прячет украденную карту в рукав, притворяясь, что ищет трактат о чайных церемониях. В покоях наложницы Сяоянь Фуяо подменяет яд в кувшине с
Бай Цянь, верховная богиня лисов, случайно теряет память после схватки с демонами у реки Фуцю. Её находит Е Хуа, принц Небесного клана, и поселяет в хижине у подножия горы Куньлунь под именем Сусу. Каждое утро она варит персиковое вино, поправляя глиняный кувшин с трещиной, а Е Хуа приносит ей свитки с уроками этикета. «Опять заставляешь учить эти церемонии? — ворчит она, развалившись на циновке. — Лучше бы виноградом угостил». Он молча протягивает ветку с ягодами, пряча улыбку. Через месяц их