Silvia Varón

Камила, 23 года, работает в аптеке на углу улицы 7-й, развешивает витамины на полках и прячет под прилавок потрёпанный блокнот со стихами. Её сосед Алехандро, юрист из офиса на проспекте Боливара, втискивается в автобус №K12 каждое утро, поправляя галстук с пятном от кофе. Их пути пересекаются в парке Сан-Исидро, где Камила кормит голубей крошками от *arepas*, а Алехандро роняет папку с документами, опаздывая на встречу. «Ты всегда так торопишься?» — смеётся она, подбирая листы. «А ты всегда
Камила, 17 лет, протирает стойку в кафе *La Orquídea* на краю Медельина, пока за окном дождь барабанит по жестяным крышам. В кармане её потёртых джинсов лежит записка от пропавшего отца, Рауля: *«Найди станцию „Соль“ в метро. Тамбьорк – ключ»*. Запах жареных буньелос смешивается с гулом голосов, когда мужчина в мокром плаще садится у стойки. «Твой отец ошибался насчёт частоты 12.8 Гц», — бросает он, оставляя на салфетке координаты — 6.2442° N, 75.5742° W. Это Хидео, инженер из Токио, чей акцент
В Медельине, на рынке Пальмира, Лукас, парень в потёртой кепке с логотипом «Атлетико Насьональ», натыкается на ржавую коробку в груде мусора за ларьком тёти Марты. Внутри — странный артефакт: каменный диск с выбитыми символами, напоминающими петроглифы из Сан-Агустина. Его подруга Камила, студентка-археолог, сразу хватает находку: «Это не местное, Лукас. Смотри — третий луч звезды сломан. Такие делали только в ритуалах *мамбес*». Они замечают, что за ними следят: мужчина в бежевой рубашке
Камила, официантка из кафе на углу Каррера 7-й и Калье 45 в Боготе, разливая *тинтико* для утренних клиентов, заметила трещину на синей чашке с надписью *«Mi Corazón»*. Ее пальцы замерли: внезапно вспомнила, как отец, чиня крышу перед сезоном дождей, говорил: *«Сломанное держится, пока не заменишь»*. В тот же день она написала заявление на курсы графического дизайна, выбросив старые черновики с ценами на кофе в мусорку, пахнувшую перезрелой гуаябой. В Медельине Хавьер, инженер-строитель,
Эмилия, колумбийская журналистка с шрамом на левой руке, нашла в архиве лондонской библиотеки письмо 1943 года с упоминанием клиники «Серафина». Там же встретила Ингрид — датский врач, которая искала записи о пропавшей бабушке. «Ты тоже наткнулась на эти цифры? 12-7-22 — это не дата», — прошептала Ингрид, разворачивая схему тоннелей под Копенгагеном. В кармане у Эмилии лежала фотография её сестры, исчезнувшей в пригороде Богота́ два года назад: та же клиника, тот же почерк в медицинской карте.