Gabriel Agüero

Карлос, 22 года, чинит двигатели в полуразваленной мастерской на окраине Каракаса. По вечерам он пробирается через узкие переулки, где стены покрыты трещинами и граффити с надписями «¡Resistencia!», чтобы подрабатывать в подпольном клубе — учит подростков сальсе под треск колонок. Однажды утром, покупая арепу у уличного продавца, он сталкивается с Луисой, 19 лет, которая таскает корзины с манго для рыночной лавки тёти. «Ты тот, кто танцует с детьми из Сан-Агустина? — спрашивает она, вытирая пот
Кармен, 12 лет, в рваных кедах, каждое утро пробирается через мангровые заросли к хижине с ржавой вывеской *«Лавочка Мануэля»*. Там она меняет связку сушеной рыбы на пакет риса, пока её младший брат Луис ковыряет палкой в луже, высматривая крабов. В пятницу она нашла в прибое раненого пеликана с обмотанной леской лапой. «*Ты тоже не любишь сети?*» — прошептала она, вытаскивая крючок пинцетом из рюкзака с выцветшим рисунком колибри. Птицу она назвала Сальвадором, спрятала в лодке-пироге под
Изабель чистит треснувшие стаканы в баре на окраине Каракаса, пока хозяйка кричит из-за стойки: *«Снова опоздала! Считай, сегодня без чаевых»*. По дороге домой она звонит Карле, соседке с пятого этажа, которая торгует лекарствами с рук. *«Мехико... Там хоть платят песо, а не обещаниями»,* — Карла швыряет в рюкзак пачку таблеток, пока Изабель пересчитывает банкноты с запахом подгоревших арепас. На следующее утро она меняет билет на автобус — старый «Мерседес» с оторванной дверцей — на рейс до