Алексей Шедько

В старом минском дворе Артём, парень в потёртой куртке, находит в подвале заброшенного дома коробку с дневниками деда-железнодорожника. Листы исписаны формулами и странными схемами: «*15.06.1982. Перегрев частотного модулятора. Связь с зоной 7К прервана…*» На обороте фотографии — дед в форме, стоящий у тепловоза с граффити в виде трёх спиралей. В кафе «Ритм» Артём сталкивается с Настей,
Олег Соловьев, налоговый инспектор с потёртым портфелем, каждый день тащится по провинциальным конторам — от ларька «У Галины» с палёной водкой до автобазы, где директор, Сергей Крутов, его друг детства. В кабинете Соловьева, заваленном папками с печатями «Срочно», висит самодельная табличка: «Не спрашивай — не совру». После проверки магазина «Центральный», где владелец вручил ему конверт с
Вот, попробовала переделать как для душевного разговора за чашкой кофе: Со стороны Анна Бочкарева — психотерапевт, у которого, кажется, есть всё. Ну знаешь, этот набор "успешного человека" из рекламы: лекции в престижном вузе, статьи в толстых журналах, своя клиника. Даже дом у неё — картинка из интерьерного блога, где каждая подушка лежит как по линейке. Казалось бы, что еще нужно? Но
Вот, попробую пересказать, как смогу. Знаешь, иногда в кино попадаются такие персонажи, от которых мурашки по коже — вот этот Бархатов точно из их числа. Представь: бывший лагерный «вертухай», а потом вдруг рядовой ефрейтор на фронте. И ведь не то чтобы война его перевоспитала — нет, взял да и перенес весь свой лагерный уклад в окопы. Как-то жутковато от этого, правда? Будто человек вместо того,
Знаешь, иногда задумываешься — что вообще движет этими парнями из спецназа? Ну, теми, кто готов в любой момент рвануть в кромешный ад, когда все остальные уже отступили? Не понты же, правда? Должно быть, там внутри что-то щелкает — то ли честь, то ли эта безумная братва, что крепче стали... Вот смотришь историю про таких ребят — и там всё как в жизни. Бывалый майор, этакий седой волк с глазами,
Вот как можно переписать текст, добавив живости и эмоций: Представь: война, грязь по колено, а где-то под этой грязью — смерть, которая ждёт не дождётся, чтобы рвануть. И вот в этом аду идёт Федор — сапёр с потрёпанной гимнастёркой и вечно натянутыми нервами. Рядом — Румба, его пёс. Не просто собака, а настоящий хвостатый гений: чует мину за версту, уши как локаторы. Они как два сапёра в одном