Лаура Геворкян

Таня, в соломенной шляпке с оборванными лентами, каждое утро пробиралась через заросли крыжовника к заброшенной железнодорожной станции. Там она оставляла крошки хлеба на ржавых рельсах, надеясь приманить иволгу, чей крик слышала из окна спальни. Во дворе соседского дома Сергей, в засаленной футболке «Спартак», ковырял в гараже старенький «Минск», бросая через забор: «Опять за птицей? Да она уже
В цеху завода «Красный пролетарий» слесарь Николай Семёнов в засаленной спецовке протирает масляной тряпкой шестерёнку станка. Дома, в хрущёвке с треснувшим подоконником, жена Маша наливает ему чай в стакан с облупившейся эмалью: «Опять премию урезали?». «Не до жиру, — хрипит Николай, разминая поясницу, — Петрович с утра орал: план горит, а запчастей нет». Мастер Виктор Петрович, в кабинете с
Знаешь, есть такие фильмы, которые как осенний дождь — вроде тихие, а внутри целая буря. Помню, как впервые увидел его случайно по телику, чай попивая. Сначала подумал: "Ну, опять про пенсионеров и одиночество...". Ан нет! Зацепило так, что до сих пор вспоминаю. Эти герои — будто соседи по даче. Сидят на скамейке, шутят про возраст, а за словами такая тоска висит, будто туман над рекой.