Где-то плачет иволга... (1982)

Таня, в соломенной шляпке с оборванными лентами, каждое утро пробиралась через заросли крыжовника к заброшенной железнодорожной станции. Там она оставляла крошки хлеба на ржавых рельсах, надеясь приманить иволгу, чей крик слышала из окна спальни. Во дворе соседского дома Сергей, в засаленной футболке «Спартак», ковырял в гараже старенький «Минск», бросая через забор: «Опять за птицей? Да она уже в Африку давно улетела». Николай Петрович, пенсионер с аккуратным пробором, поправлял очки и ворчал, развешивая на веранде мокрые от клея силки: «Миграция — не по расписанию, Серёжа. Сегодня дрозды, завтра — чижи».

Однажды в старом сундуке под лестницей Таня нашла потрёпанный дневник отца-железнодорожника с пометками «Клёкот — 300 м вост. от водокачки». Сергей, обмазанный машинным маслом, провёл её через трубы котельной, где в лужах плавали масляные радуги. «Вон, смотри», — он ткнул пальцем в треснувший кирпич, за которым виднелись перья бирюзового оттенка. Браконьеры в кирзовых сапогах настигли их у полуразрушенной будки, когда Николай Петрович с криком «Бегите, я их задержу!» швырнул в мужчин банку с мотыльками. Утром Таня разжала ладонь — внутри лежало выпавшее перо иволги, а из тумана доносился ответный крик, постепенно удалявшийся к линии горизонта.