Енни Анн

Лукас, 17 лет, перебивался случайными подработками на рынке «Меркадо де ла Мерсед» — таскал ящики с чили, чинил ржавые мясорубки. После обеда, когда солнце плавило асфальт, забирался на крышу склада, гонял мяч против стены с треснувшей надписью *«Ándale, cabrón!»*. Исабель, дочь владельца тако-ларька, ловила его на этом: «Слушай, у нас во дворе не хватает правого полузащитника. Придешь — накормлю *карнитас*». Он отмахивался, пока в четверг утрокассирша не вычла из зарплаты за разбитые яйца.
Карла, в потёртых кедах и с сумкой для фруктов, каждое утро помогала матери раскладывать персики на рынке Лавапьес. София, в синей форме колледжа Святой Изабеллы, пробиралась через прилавки к подруге, пряча в рюкзаке плитку шоколада «Valor». «Твой папа опять звонил маме?» — бросала Карла, вытирая руки о фартук. «Он думает, мы тут крыс кормим», — София вытаскивала смятый билет в кинотеатр «Princesa», куда пускали только «прилично одетых». После сеанса они крали вишни с лотка Маноло, смеясь над
В пыльном городке Оахаке 12-летняя Тереза разбирала старые коробки на чердаке бабушкиного дома. Под слоем выцветших *ре́босо* она нашла потрескавшийся свиток с рисунками крылатых существ — *алебрихес* с когтями вместо лап. "*¡Mira, aquí hay uno con dientes de coyote!*" — крикнула её двоюродный брат Пабло, указывая на символ в углу: перечеркнутое солнце, обвитое кактусовыми шипами. Тереза прошептала: "*Abuela запрещала сюда лазить…*", но уже спускала верёвку в колодец за