Моник Алфрадик

В Сан-Паулу, 27-летняя Клара переезжает в квартиру старшей сестры Жулии, которая только что вышла замуж за загадочного Эдуардо — высокого мужчину с бледной кожей, избегающего дневных прогулок. В первую же ночь Клара застает его на кухне в 3 часа: он пьет кофе с густой красной жидкостью из термоса, а на столе лежит чек из клиники с пометкой «плазма, 10 литров». «Это для… смузи?» — спрашивает
Мария, младшая дочь в семье Алмейда, приезжает из Сан-Паулу в горный городок Кампу-Нову после пяти лет молчания. В рюкзаке — потрёпанный дневник матери, которую похоронили месяц назад. На кухне старого дома её встречает старший брат Карлуш, помешивая кастрюлю *feijoada*: «Решила вспомнить, где выросла?» В углу валяется коробка с гирляндами — отец каждый декабрь вешал их на манговое дерево во
Карла, 24 года, в синем халате за прилавком аптеки в Рио, считает таблетки от давления для соседки Доны Марты. За окном — треск мотоциклов и запах жареных бананов. Её брат Лукас, 19, в рваной куртке, приносит ей конверт с деньгами: *«Спрячь. Если спросят — не видела»*. На ладони у него царапина от проволоки — следы от забора фавелы *Морро-дус-Празерес*. Карла наливает кофе в треснувшую кружку:
Вот как это могло бы звучать от приятеля, который только что посмотрел фильм и взахлеб рассказывает о нем за чашкой кофе: Ну ты представляешь, мужик — Даниэль Лопес, бизнесмен, куча денег, три брака за плечами — и вдруг бац, curtains down. Оставил после себя не только пару яхт и вилл, но и трех бывших жен, каждая — огонь. И все, как на подбор, под пятьдесят. Вот уж действительно, age is just a