Виталий Овчаров

Оля, в выцветшем синем фартуке и с красным платком на голове, пересчитывала ящики с картошкой на киевском рынке «Журавка». Возле прилавка остановился потрёпанный ЗИЛ с прицепом — из кабины вылез Андрей, в засаленной куртке и кепке с отслоившимся козырьком. «Сколько за мешок?» — спросил он, разминая плечо со шрамом от осколка. Оля, не поднимая глаз: «Двести. Бери три — скину пятьдесят». Он молча
Маруся, 12 лет, зарылась в старый мамин свитер с дыркой на локте. Походка отца — стук каблука о бетон — теперь только вибрация в полу. В подвале, куда они перебрались после взрыва, пахло сыростью и горелым сахаром. Бабушка Оксана ставила на ящик из-под патронов банку с тушёнкой: *«Съешь, пока крысы не учуяли»*. Девочка щупала горло, пыталась вытолкнуть звуки. В кармане — обгоревшая фотография:
Вот как можно переосмыслить этот текст, добавив живости и неформальных нюансов: Знаешь, иногда жизнь преподносит такие удары, что вообще не понятно, как дышать дальше. Вот у Маши муж Олег — раз, и погиб в какой-то дурацкой аварии. А она даже попрощаться не успела — командировка срочная, билеты куплены... Вернулась домой, а там будто в другой мир попала. Брат ходит мрачнее тучи, шепчется по углам,
Ох, представляешь, канун Нового года, а у героев этого фильма всё идёт наперекосяк! Типичная предпраздничная суета, но тут — настоящий взрыв эмоций. Сначала все ругаются, как кошка с собакой, потом вдруг вылезают такие тайны… Ну ты понимаешь, эти семейные «скелетики» из шкафов начинают буквально сыпаться, как конфетти из хлопушки. И самое угарное — они внезапно понимают, что связаны куда теснее,
Лето 1941-го. Только вчера земля дрожала от первых взрывов, а уже всё смешалось в кровавой круговерти. Под Брестом, где наши части откатывались на восток, затерялся артиллерийский расчёт — ребята с пушкой да лейтенант Гусев, зеленее свежего сена. Представляешь? Вчерашний курсант, едва погоны прикрепил, сегодня уже командует. Прибыл-то к части за сутки до войны — даже карту местности толком не