Сумит Вьяс

Анвита, 27 лет, швея из переулков Дадара, три дня чинит кружево на лехенге Карины, своей подруги с колледжа. Карина, дочь владельца текстильной фабрики, женится на Радже, сыне политика из Южного Мумбаи. «Ты точно не против, что я заберу твой дизайн для мехенди?» — Карина вертит перед зеркалом браслет с изумрудами. Анвита молчит, вспоминая, как вчера Радж задержал ее за руку у лифта в отеле
В Муссури, на задворках заросшего сада, старик Пракаш коптит рыбу над дымящимися углями. Его дочь Мина рубит тыкву на крыльце, брызги сока пачкают синее сари. «Там кто-то ходит под домом», — бормочет Пракаш, вслушиваясь в шорохи под полом. Внук Раджу смеётся: «Это мангусты, деда!» — но к утру на глиняном полу появляются отпечатки босых ног, слишком крупных для ребёнка. В углу кладовки Пракаш
В душных переулках Колкаты, под ливнем, который заливает глиняные крыши, 17-летняя Прия Рао ищет тень от старого зонта с облупившимся лаком и вышитым лотосом на куполе. Она работает разносчиком газет, пряча под зонтом не только себя, но и свёртки с лепешками *паратха* для соседей. Однажды, спасая от дождя плачущего мальчика, она случайно задевает зонтом фотоаппарат Раджа Малика —
Авика, копирайтер из переулков Чандни-Чоук, услышала в обеденный перерыв, как менеджер Арджун шептал кому-то в телефон: «Рахул из отдела логистики вывез со склада три коробки техники. Говорят, продал через дядю в Кашмире». Она перебила его, роняя пакет с самосой в масляную лужу. «Ты уверен?» — спросила, вытирая руки о сари. Арджун замялся: «Может, сплетни… Но Санджай видел, как он грузил коробки
Раджеш Малик, 28-летний инженер из ветхого дома в районе Дхарави, просыпается в тесной комнате с плакатами крикета на потрескавшихся стенах. За окном — шум автобусов маршрута 342 и крики уличного торговца *панипури*. Он трогает шрам на запястье — след от аварии, которой еще не было. В кармане джинсов находит билет в кинотеатр «Paradise», датированный 15 марта 2005-го. «*Абба* звонили, спрашивали
Раджеш, водитель старого синего автобуса №47, разминал в пальцах чек на лечение дочери — 2,5 лакха. В закусочной «Матрика» он выпил третий чай из глиняного стакана, когда Амита в жёлтом сари толкнула ему под нос газету: «Фабрика тканей на Калькутта-роуд закрывается. В сейфе — зарплаты рабочим за полгода». Её каблук стучал по плитке: «Ты везешь людей, а теперь перевезешь кое-что потяжелее». За
Пушкар с утра чинит разбитый велосипед у чайной лавки "Раджа". Отец, Балрадж Сингх, кашляет в углу комнаты, разглядывая старые бумаги о наследстве — два гектара земли возле храма Шивы. "Документы спрячь под половицей, — шепчет он сыну, пока Мира, соседская дочь, мешает карри на раскалённой сковороде. — Компания Гояла снова предлагает деньги. Не продадим — сожгут урожай, как в
В Мумбаи, в квартире Викрама Сарабхая с потрескавшимися стенами и запахом жасмина, Сиванги Нанавати в синем сари стоит у окна. Она держит пистолет Colt 1911, подаренный мужем-офицером. «Ты сказал, любишь её», — бросает она Викраму, пока за окном гудят поезда. Выстрел. Соседка Малини слышит шум, видит, как Сиванги выбегает, поправляя браслет. Инспектор Винод Малхотра находит пустую гильзу под
Раджеш, 27 лет, копошится в груде бракованных пластиковых игрушек на заднем дворе семейной мастерской в Мумбаи. В коробке с треснувшим дном находит куклу в синем ципао — лицо облупилось, но на шее висит медный ключ с иероглифами. «Бабушка привезла это из Калькутты в 80-х», — бормочет он, вытирая пот с виска. На следующий день к воротам приходит Амита, дочь кредитора: «Ваш отец задолжал за аренду