Екатерина Вишневая

Надя, официантка из киевской забегаловки «Смак», втихаря собирает мелочь в жестяную банку из-под кофе — деньги на операцию сестре. Лере, двенадцатилетней девочке с пороком сердца, врачи запретили даже смеяться слишком громко. Они живут в хрущёвке на Оболони, где балкон давно протекает, а обои желтеют от сырости. «Слушай, а ёлку поставим? Как в прошлом году, с шишками из фольги?» — Лера тычет
Оля, десятилетняя девочка с облупленными наклейками на рюкзаке, живет с отцом Семеном в хрущевке возле троллейбусного парка. Отец, водитель маршрутки №214, после смены пахнет махоркой и соляркой. За неделю до Нового года Оля слышит у киоска «Рассвет» разговор подростков: «Дед Мороз — это чтоб малышня не орала. Твой папаша в прошлом году костюм у дяди Васи брал». Вечером она ставит перед Семеном
Олег, водитель маршрутки из Чернигова, каждое утро начинал с проверки старенького "Богдана" — подтягивал болты на сиденьях, протирал лобовое стекло тряпкой с запахом бензина. В кармане куртки лежал счет за ремонт двигателя, который он прятал от жены Марины. В обеденный перерыв, заехав в больницу к дочери Кате, он услышал от врача: «Если не купим аппарат для ингаляций до пятницы,
Ольга копала картошку на огороде за хатой, когда Максим пригнал старенький «Запорожец» с проржавевшей дверцей. «Опять на рынке торчал? — бросила она, вытирая ладонью пот со лба. — У твоїх “бізнесменів” совість, як ця ґуба на колесі — дірчаста». Он достал из багажника мешок с луком, швырнул его на крыльцо: «Коли б не мої “ділки”, твоя мати так і сиділа б з перекошеним тазом на дивані». В углу
Василий и Андрей выгружают чемоданы из старой «таврии» перед домом с облупившейся голубой краской. В прихожей пахнет сыростью и вареньем из яблок, которое мать не успела закрыть. На подоконнике в глиняных горшках — засохшие стебли лилий, их лепестки крошатся при прикосновении. «Ты помнишь, как она поливала их каждый вечер?» — Андрей проводит пальцем по пыли на комоде, где стоит фотография в
Оксана приезжает в село под Черниговом после звонка тети Галины: «Съезди к бабе Параске, опять печь дымит, а она на лестницу залезть не может». В доме, пахнущем яблочным вареньем и сапожным клеем, старуха тычет костылем в трещину в кладке. За вязанкой дров Оксана находит жестяную коробку с письмами от отца — тот уехал на заработки в Киев в 92-м и пропал. На обороте квитанции за свет, засунутой
Олег, водитель маршрутки №167, застрял в пробке на Брест-Литовском проспекте. В салоне пахло мокрым асфальтом и сигаретами, а на заднем сиденье Ирина, в кофте с выгоревшими рукавами, щурилась в телефон: «Через сколько до метро „Лыбедская“?» — «Если повезёт — минут двадцать». Она выронила из сумки конверт с билетом на поезд Киев-Одесса, когда расплачивалась мелочью. Вечером он позвал её в свою
Оксана и Сергей, живущие в хрущёвке на Оболони, три дня скрывают смерть её матери, Надежды Ивановны. Тело лежит на балконе, заваленное старыми одеялами и коробками с новогодними игрушками. Холодильник сломался ещё накануне, поэтому Сергей тайком покупает сухой лёд на рынке «Юность», пряча куски в пакете из «АТБ». «Соседи увидят — вызовут ментов. Ты вообще думать умеешь?» — шипит Оксана, когда он
Марьяна в выцветшем платье до колен тащила ведра с колодезной водой, когда на дороге застрял старенький «Запорожец». Игорь, инженер из Киева в мятом пиджаке, вылез из машины, вытирая руки о брюки: «Слушай, тут мост через реку чинить приехал, а сам заблудился. Как к тракторной мастерской пройти?». Она кивнула на грязную тропу за огородом: «Через яблони иди, там Лёха сварщик котелками стучит».
Максим, электрик из Оболони, три дня оббегал весь Подол в поисках сестры Кати. В её съёмной квартире нашел раскрытый ноутбук с перепиской в Telegram — последнее сообщение: *«Если что, проверь нижний ящик в серванте»*. Там лежала потрёпанная тетрадь с цифрами, похожими на координаты, и адресом заброшенного цеха на левом берегу. В подъезде, где жила Катя, соседка-пенсионерка вспомнила: «Вчера
Оксана, 38 лет, работает в швейном цеху на окраине Киева. Ее дочь Марьяна, 15, после школы торчит у подъезда с новым знакомым — Дмитром, сыном местного аптекаря. «Ты с ним осторожней, — бормочет Оксана, разбирая покупки из «АТБ», — у них деньги пахнут не нашим перцем». Марьяна хлопает дверью комнаты в общаге, где трещит радиатор, а соседи через стенку ругаются из-за долгов за свет. Вечером Оксана
Николай, водитель скорой с потрепанной курткой и вечным запахом сигарет, забирает 72-летнюю Анну Петровну из хрущевки на Оболони. Ее сын, Сергей, три года не звонил — работает в Дюссельдорфе на складе. «Почему не хочешь в больницу?» — Николай поправляет сбившийся коврик у входной двери. Анна сует ему чай с коньяком: «Там пахнет хлоркой. У меня герань засохнет». Взамен просит купить хлеб и
Олег застрял в пробке на Московском проспекте, пятый клиент за вечер нервно барабанил пальцами по стеклу. «Тут скоро пешком швидше буде», — буркнул таксист, разворачиваясь к заднему сиденью. Женщина в промокшем тренче, назвавшаяся Мариной, попросила свернуть к школе на Оболони — забыла там папку с контрольными. В учительской они нашли только уборщицу Лиду: «Хто зараз тетрадки вночі розбирає?
Игорь Михеев, стоматолог из киевской районной поликлиники, каждое утро заезжал в подъезд пятиэтажки на Оболони — его кабинет ютился на первом этаже, между аптекой и продуктовым ларьком. Жена Оля упрекала: «Ты что, за бесплатно им зубы лечишь? Соседи третий месяц за ремонт не платят». В кресле у Игоря чаще оказывались пенсионеры с полисами и школьники с сосульками вместо денег. Вечерами он чинил
Ева Коваленко очнулась в больнице на Оболони, под мерцающую лампу с треском. Из окна доносился гул троллейбуса, а плитка на полу давно потрескалась. Врач в мятом халате, представившись Олегом Петровичем, скривился: «Три недели комы. Вас вытащили из Toyota, врезавшейся в столб на Проспекте Правды». Ева нащупала шрам на виске, вспомнив только запах бензина и сирены. Дома, в хрущевке на Левом
Аня, шестнадцать лет, втискивает телефон в карман рваных джинс, пока бежит по школьному коридору после урока химии. Сообщение от матери: *«Срочно домой. Папа не вернулся»*. По дороге она обходит яму с ржавой арматурой у магазина «Рассвет», мимо плаката «Ищем добровольцев». Дома мать, облокотившись на холодильник с отклеенной морозилкой, листает квитанции. «Продадим его, чтобы собрать на гроб», —
Алексей, водитель-дальнобойщик с татуировкой волка на предплечье, застрял в придорожном кафе под Новосибирском. В рюкзаке у него — пачка писем от дочери-подростка, которая живет с бывшей женой в Томске. Он перечитывает строчку: *«Пап, ты обещал привезти ту книжку про космос»*, пока ждет, пока официантка Галя разогреет пельмени. На парковке его «МАЗ» с проржавевшим крылом соседствует с разбитой