Жан-Ив Готье

Клоэ, 17 лет, торопливо протискивается между столиками кафе *Ле Тамбур* на углу улицы Монтрей, роняя школьный рюкзак с наклейкой группы *Noir Désir*. За соседним столиком Люка, ее друг из автосервиса на окраине Парижа, чистит под ногтями машинным маслом. «Опять твоя мать звонила, — бросает он, не глядя. — Говорит, хватит болтаться по стройкам Бельвиля». Клоэ хватает его сигарету, затягивается, потом сует в карман джинсов старый «Зенит», найденный в коробке с хламом на чердаке. На плёнке —
Паскаль Ламбер, французский шеф с мятежной челкой и потёртым блокнотом в кожаном переплете, сбегает из парижского ресторана после ссоры с владельцем: «Ты превращаешь трюфели в резину!» — кричал тот, швыряя тарелку с фуа-гра. В Тбилиси Паскаль ночует в квартире у пожилой грузинки Нино, которая учит его лепить хинкали. «Не жми, как бутылку вина, — смеётся она, — тесто дышать должно». Утром на рынке он меняет часы-брегет на банку аджики и мешочек уцхо-сунели. В Одессе, пока чинит разбитый
Люси́н, рыжеволосая студентка Сорбонны, каждое утро торопилась на лекции через переулок Сен-Мишель, заворачивая в булочную за круассаном с миндальной начинкой. В её потёртом рюкзаке всегда лежала потрёпанная тетрадь с зарисовками старых фасадов — она мечтала стать реставратором. «Опять проспала?» — кричал ей вслед хозяин кафе «Ле Марэ», Жерар, вытирая руки о фартук в синих пятнах. По вечерам Люси́н подрабатывала в антикварной лавке на набережной Сены, где однажды нашла чёрно-белую фотографию
Клод Мерсье, худой парень в заляпанном мукой фартуке, каждое утро замешивал тесто в пекарне на углу rue de Seine. Его сестра Элен, вечно с иголкой в зубах, чинила кружевные платья для богатых клиенток в мастерской под лестницей. «Снова хлеб подгорел? – бросала она, замечая черные крошки на пороге. – Может, вместо булок займёшься делом?» Пятничные вечера они проводили у канала Сен-Мартен, слушая, как рыбак с седыми усами ругается на чаек. Всё изменилось, когда в старом комоде с отваливающейся
Ну, представьте себе – парня, Силаса Марнера, вроде обычного ткача, всю деревню вдруг обвиняет в краже церковных денег! Как же так вышло? То ли зависть соседей, то ли сам напортачил, но выгнали его взашей, даже объясниться не дали. Бродил, голодал, искал хоть какую-то работу… А потом – бац! – судьба подкидывает его прямо в особняк к графу Годфруа. Тому самому, который, между нами, тайком женился на простой деревенской девчонке. Вот это поворот, да? Честно, меня всегда цепляли такие истории –