Юи Макино

Сора Сакурада копался в старом системном блоке, пока на экране не всплыло окно с надписью *«Перезапись завершена на 73%»*. Его комната в токийском районе Сибуя напоминала серверную: провода свисали с потолка, три монитора мигали разными оттенками синего. На кухне гудел холодильник с отклеившейся наклейкой «Hatsune Miku», а Аой Ито, его одноклассница, разогревала рамен в микроволновке. «Опять
Сота Тавара, усталый веб-дизайнер из Токио, приезжает в родной город Кагава после смерти отца. В заброшенном доме, пахнущем старым деревом и соевым соусом, он находит спящего мальчишку в разодранной рубахе. «Эй, проснись! Тут частная собственность», — трясет его за плечо Сота. Ребенок — Поко — внезапно превращается в тануки, цепляется за штанину и клянчит темпуру. На кухне среди грязных горшков
Такуми, 28-летний инженер из Осаки, просыпается в своей крохотной квартире с видом на заводские трубы и обнаруживает, что его руки стали изящными, а голос — высоким. Вместо привычной пижамы с динозаврами на нём облегающее платье-комбинация, валяющееся на полу с прошлой вечеринки. «Это шутка коллег?» — бормочет он, натыкаясь на зеркало в прихожей. Лицо незнакомой женщины с родинкой над губой
Юкио, водитель мусоровоза с треснувшей трубкой в зубах, каждое утро объезжает промзону 24-го округа. На перекуре у конвейера завода «Синрай» он бросает коллеге: «Каждый день одно и то же. Мусор копится, а люди будто не замечают». Наоми, его сестра, в это время поправляет повязку пациенту в клинике «Сакура-Центр» — пожилому таксисту с ожогом на ладони. «Ты же знаешь, они просто боятся смотреть под
Юки, 22 года, барабанщица в потрёпанной кепке с нашивкой «Nirvana», таскала установку через переулки Осаки в подпольный клуб «Желтый кот». Её подруга Рико, вокалистка с розовыми дредами, торговалась с владельцем: «Три тысячи иен за выступление — это как есть рис без палочек!» В гримёрке, пахнущей старым пивом, басист Такуро чинил струны плоскогубцами, украденными у отца-сантехника. Мать Юки
Югари Негиси, пятнадцатилетний школьник с вечно мятыми рубашками, получил уведомление на терминале в школьном коридоре. Синий экран мигнул: «Ририне Санадзаки. Брак утвержден». Он скомкал чек из автомата с колой, когда Мисаки Итидзё, его соседка с детства, толкнула его локтем: *«Ты уже посмотрел?»* Ее волосы пахли клубничным шампунем, как вчера, когда они вместе чинили сломанный велосипед у реки.
Представляешь, Аой — та еще домоседка, терпеть не может высоту, даже на табуретку встать — сердце ёкает. А ее подруга Хината? Ну та вообще! Скалы — ее всё, прямо как горный козлик родился. Помню, они как-то в детстве на рассвет забрались — Аой тогда чуть не плакала от страха, но эти краски неба... Будто апельсиновый сироп разлили по горизонту. Видимо, ради этого Хината и впихнула ей в руки жумары