Тим Койл

Карлос, водитель грузовика с просроченной медстраховкой, обнаруживает в почтовом ящике третье уведомление о выселении. Его жена Миа, бывшая учительница, втихомолку разбирает детские игрушки Эллы — восьмилетняя дочь думает, что это «игра в переезд». На кухне с потолка капает коричневая вода, но арендодатель игнорирует звонки. «Сказал же — или 3К долларов за ремонт, или съезжайте», — бормочет
Майя, пятнадцатилетняя рыжая заучка, копается в подвале старой библиотеки после школы. На полке между пыльными томами по квантовой физике она находит коробку с плёнками Kodak 1983 года. В темной комнате, пахнущей уксусом, проявляет снимки: на каждом — её дом, но с зарешеченными окнами и чёрными силуэтами у крыльца. "Том, глянь — тут как будто наш чердак, но дверь на месте?" — тычет
Лена Марлоу, 27-летняя архивариус из Чикаго, въезжает в особняк на окраине Вермонта, доставшийся от тети-отшельницы. В первую же ночь она слышит скрип половиц в заброшенной восточной галерее, где пахнет лавандой и плесенью. В кладовой за кипами газет 1920-х она натыкается на дневник с инициалами «В.К.» — записи обрываются на фразе: «Мэй знает, но молчит». За ужином соседка Эдит, 68 лет, вязавшая