Серена Гордон

Эдвард Уинтеркрофт, сын лорда из Кенсингтона, в пыльной конторе Дублина спорит с Шоном О’Нилом — рыжебородым кузеном, который перебивает его, стуча кулаком по карте Ирландии: «Твой отец задолжал *моим* арендаторам три урожая. Ты хочешь, чтобы они сожгли поместье?» Эдвард молча поправляет очки, слыша за окном крики уличных торговцев. Он продает фамильные часы с гравировкой «1832», чтобы выкупить заложенные земли в Корке, но деньги исчезают — счетовый менеджер в Ливерпуле, мистер Харгривз, исчез
Знаешь, взрослые вообще ничего не понимают. Им кажется, дети спят себе спокойно, сопят в подушку — ан нет! Мы-то знаем: самое интересное начинается, когда в доме гаснет свет. Вот тик-так старых часов... тринадцать ударов, ага, не сбились! — и заржавевшие калитки скрипят по-другому. Тут уже сердце ёкает: сейчас! Помню, как сад — этот заросший бурьяном пустырь — вдруг расправлял плечи. Фонари с теплым янтарным светом, платья шуршат, смех девичий звенит, будто бокалы чокаются. А Хэтти... Эх,