Жак Ришар

Люк Бертран, детектив с прокуренными пальцами и вечным запахом кофе от *Café de Flore*, копался в бумагах на третьем этаже парижского участка. На столе — фото трупа в переулке за *Les Halles*, перевязанного верёвкой от штор. В кармане жертвы — билет на поезд Париж–Милан и клочок с цифрами: *17, 34, 89*. «*Ça pue le réseau*», — бормотал он, доставая конверт с письмом от информатора из Берлина. Там упоминался Герхард Фосс, владелец фабрики грампластинок в Шарлоттенбурге, чей голос оборвался
Знаешь, иногда реальность страшнее любого триллера. Вот представь: август 1952-го, Лазурный берег. Жара стоит адская, цикады трещат как сумасшедшие, а семья Драммонд — Джек, Энн и их десятилетняя дочка — решают переночевать под открытым небом. Романтика, звёзды, шум прибоя... Ну кто бы мог подумать, чем это обернётся? А наутро их нашли. Изуродованных. До неузнаваемости. Даже писать страшно, честно. Всё это — буквально в паре километров от фермы семейства Доминичи. Ты только вдумайся: типичная
Вот, смотришь на Пьера — архитектор вроде успешный, возраст «мужчина в самом соку», а внутри, похоже, полный раздрай. Бросил жену-красотку Катрин (ну, типа, «исчерпали себя», как он всем объясняет), теперь живет с Элен — милой, но... эх, знаете, как бывает? Вроде и страсть есть, и вместе кофе по утрам, а что-то щелкнуло. Или это он сам себе врет? Вот сидит он вечером с бокалом вина, смотрит в окно на огни Парижа, и мысли — как комья глины: «Ну что со мной не так? Вроде бы все по правилам: