Евгений Пашин

В Минске, 16-летний Ивин живет с матерью-инженером в пятиэтажке с треснувшим балконом. После школы он подрабатывает в автомастерской, чиня «Москвичи» и «Жигули», пока его друг Сергей не подбрасывает схему устройства с чужого завода: «Слушай, тут про какую-то резонансную частоту… Может, взломаем трансформаторную будку?». Ночью они пробираются через пустырь с ржавыми бочками, но попадают в засаду —
В заброшенном цеху ленинградского завода "Красный Октябрь" слесарь Виктор Семёнов, 34 года, в промасленной спецовке, спорит с наладчицей Татьяной Ильиной о бракованных деталях. "Опять люфт в шестернях, — стучит ключом по станку, — шеф опять сэкономил на стали". Татьяна, закуривая "Беломор", хрипло отвечает: "Не выёживайся, Витьк. Смену через три часа — аврал по
Ирина, 34 года, живет в киевской хрущевке с котом Барсиком. По утрам варит растворимый кофе «Черная карта» из пятничного магазина, пока соседи сверлят стену. В клинике на Оболони ей предлагают контракт: выносить ребенка для пары из Одессы — Анны и Максима, владельцев сети аптек. «Деньги переведем после УЗИ, — говорит Анна, поправляя кольцо с фианитом. — Но если будет мальчик — бонус 10%». Ирина
Вот как можно переосмыслить этот отрывок, добавив живости и субъективных нюансов: --- Девяностые вовсю бушевали — прилавки ломились от «Сникерсов», все вокруг крутились как белки в колесе, а он… Ну вот представь: парень вроде бы и молодой, симпатичный, не дурак, даже языки какие-то там знает. А жена взяла да свалила. Не вписался, понимаешь ли, в эпоху малиновых пиджаков и пафосных «мерседесов».
Вот, представь: обычный парень, Митька, семнадцать лет — война его аж в сибирской глухомани застала. Ну, думаешь, тыл, тишина, ничего страшного? Как бы не так! То голод, то потери, то такое, о чём даже вспоминать страшно. А люди... Боже, как же их много было — тех, кто последнюю краюху хлеба оторвёт, чтобы чужого ребёнка накормить. Мужики с обмороженными руками лес валят, бабки в стужу валенки